Из проёма двери ведущий на нижний этаж показались встревоженные и заспанные лица Белой Волчицы, Соле, Вики…

— Дед Хатак, что случилось?! Что за шум? — посыпались вопросы.

— Тиха! — гаркнул Хатак. — Соле, Вика, кто там ещё? Доспехи сюда, быстро! Дротики, щиты, луки! И согнувшись, согнувшись, над стенкой не высовываемся…

— Волчица, внуши Зверю, пусть уводит стаю в лес! Здесь делать им нечего. Главное они уже сделали — предупредили… Ничего, мой мальчик, ничего — старый охотник потёр мозолистые руки — вишь как! Плохо конечно, что так получилось, лучше они бы не приходили, но видно есть какая-то кривая правда в этом мире! Не пустил меня Пётр на битву, тут оставил, и ведь нет способностей, а как знал! И хорошо, что не пустил! Они сами пришли! Там-то от меня и вправду толку было бы не много, а тут… тут я ещё сумею проткнуть пару грязных пожирателей падали…

— Их много, учитель!

— Ничто, ничто, мой мальчик! Ты да я, да наши девчонки с луками… Мы многих отправим бродить в туман долины предков, если сунутся. Только надо сделать всё правильно. Надеюсь, не забыл наставления вождя как защищать крепости?

— Я помню, учитель!

— Ну, вот и славно, славно…

Зверь, хоть и не охотно, но всё же подчинился Волчице, и увел стаю из Лагеря, в сторону Затона. Там, в камышовых дебрях, их можно ловить до морковкиного заговенья, если у кого возникнет такое желание.

Поспешно надевая на себя доспехи, Хатак чутко прислушивался к тому, что происходит в темноте среди построек. Сначала было всё тихо, но потом, то тут, то там стали раздаваться неясные шумы, постепенно переходящие в возмущённые восклицания и целые реплики…

— Что, пусто гнёздышко-то — удовлетворённо проворчал старик — Ку-ку! Улетели пташки!

В предрассветных сумерках, что всё больше и больше наливающихся прозрачным светом среди строений стали провялятся фигуры неандертальцев. Темной и невнятно бурчащей массой они начали скапливаться на границе пустого пространства перед башней. Она и стояла особняком, специально, до ближайших построек было метров пятнадцать, что дротик кинуть, что камень, не говоря уж о стремительной стреле, ничего не мешает.

— Сколько? — спросил Хатак осторожно выглядывая из-за зубца.

— Двадцать шесть. — Ответил Падаван.

— Двадцать семь — поправила его Соле.

— У меня тоже двадцать шесть — возразила Вика.

— Тридцать два, — не терпящим возражений голосом заявила Найдёна — их тридцать два.

Все посмотрели на девчонку и не решились возражать. Хатак задумчиво пожевал губами.

— Кгм! Много… Да!