Семён сомневался, выгорит ли дело, даст ли в долг бывшим землякам давно уехавший с родной деревни Макар, но Пашка убедил.

В Российской империи лет уже как тридцать подростки достигшие четырнадцатилетнего возраста, и парни и девушки, без разницы, могли сами определять судьбу свою дальнейшую. Ну, как сами — если грамотный, приходи хоть в лаптях, хоть босиком в ближайшее Императорское Училище, там специальный человек беседу беседует, вычисляет наклонности и способности и определяет на кого учиться. И всё, выдачи обратно в семью нет! Мало ли, вдруг да родители пьющие или дурнющие, или секта, прости Господи, какая. А все дети, имеющие тягу к учёбе под покровительством самого государя-императора, так-то вот!

Артамонов Илья Ильич, добрейшей души человек, помнится печалился, дескать, царь такие деньжищи тратит, чтоб дурни деревенские в большую жизнь шли, мир открыт на все стороны — только учись, работай, приноси пользу обществу. Но сидят деревенские пентюхи по завалинкам, штаны последние пропердеть готовы, но лучшей доли искать никак не желают.

А Семёну нравилось в родном Головастьево, за два года до его рождения там даже церковь небольшую поставил в Сибирь поуехавший земляк, Николай Евтюхов, знатно разбогатевший в краях каторжанских. И даже на содержание попа с семейством денег выделил, чтоб не ходили головастьевцы на службы за 12 вёрст в Комарово…

Речка, покос, работа в поле. Отец в страду даже пить бросал, мать нарадоваться не могла. Но матушка как три год померла, батя запил вчёрную, Семён шестой, младший, подумал да и двинул вслед за Пашкой, благо все документы выправлены, годы позволяют самостоятельно перемещаться по стране.

В Одессе у парней тамошние жулики увели все их невеликие накопления, как ни прятали тощие кошели, как ни ухищрялись, но против одесских умельцев головастьевские задумки читались вмиг.

Пришлось наниматься кочегарами на пароход «Милый друг» и три рейса до Севастополя и обратно оттарабанить. Пашка, паскудник, надерзил почтенному, с тросточкой расхаживающему (за Царьград почётная рана) боцману, уличившему матроса в мелком воровстве (хлеб и отварное мясо с камбуза потырил на закусь) и был изгнан с позором и пинками под зад. А Семён решил остаться на «Милом друге», благо наслушался у того же боцмана Митрича про прииски трансваальские.

Выходило так, что юг чёрного континента Африка поделен между великими державами и сунуться, прииск свой открыть или просто с лопатой пройтись у новичка не получится, хорошо если жив останешься. А торговля с золотодобытчиками поставлена крупными компаниями и лотошники-коробейники близко не подпускаются к городкам старателей.