— Вот как? — вздернул брови Уинстон. Это еще что за новости?

— Дело в том, что Чарльз заболел. Сейчас он в Бате. У него обострился легочный недуг. Это фамильное. Но мне известно все то же, что и ему, — ободряюще улыбнулся Лилсон.

Уинстон даже забыл о привычке внимательно разглядывать любое незнакомое помещение.

— Фамильное?

— Ах да, вас же интересует все, что касается мистера Минтона-старшего… Пойдемте в кабинет. Чаю?

— Не нужно чаю, — отказался Уинстон. Этот поверенный с благостным мягким голосом начинал казаться ему проходимцем.

Просторный кабинет, обставленный дубовой мебелью, еще хранил запах вишневого табака. Лилтон вел себя здесь по-хозяйски. Порылся в столе, придвинул кресла, кивком предложил Уинстону сесть.

— Пожалуйста, — небольшие проницательные глаза уставились из-за толстых щек, — задавайте любые вопросы. Я вижу, вы готовы записать Чарльза в подозреваемые лишь оттого, что он уехал в такой момент? Не стоит, уверяю вас. Впрочем, вам всегда требуется убедиться лично… У Чарльза заболевание легких. Аллергическая астма. Вы слышали об исследованиях аллергии?

Уинстон настороженно кивнул. Он интересовался новыми исследованиями в области медицины, техники — всего, что могло бы сделать человеческую жизнь лучше. Аллергию стали изучать совсем недавно. Возможно, изучали бы и дальше, если бы не война.

— У Минтонов очень редкий фамильный вид аллергии, — продолжал поверенный. — Им делается дурно от мятно-валериановых капель. Даже легчайший запах может спровоцировать приступ. Чарльз начинает задыхаться, а мистер Минтон…

Уинстону показалось, что с ним самим сейчас случится приступ. Аллергия! Мятно-валериановые капли! Значит, это все-таки было убийство!

Понимание обрушивалось не сразу, волнами. Виновен кто-то, кто хорошо знал об этой особенности Минтона! Но на что они рассчитывали, помещая капли в болванку-наконечник оконной ручки? Жидкость могла попасть на костюм, когда Минтон открывал окно, но кто знал, станет ли он его открывать? Кто-то очень близкий, знакомый со всеми привычками? Или дело в другом?

— …И уже к вечеру болезнь обострилась, — голос Лилтона вторгся в поток догадок. — А лечат ее исключительно чистым воздухом. Морским или лесным…

— Постойте. Что, вы говорите, случалось с Бенедиктом Минтоном от капель? — перебил Уинстон.

— То же, что и с Чарльзом. Он начинал кашлять и задыхаться. Но у него было довольно слабое сердце, так что приступ астмы влек за собой и сердечный.

— Вот как, — Уинстон прокашлялся и невзначай уточнил: — И многие об этом знали?

— Не то чтобы очень многие, но это и не секрет… Уж не хотите ли вы сказать, что мистера Минтона намеренно довели до приступа, чтобы убить? — Крошечные брови Лилтона приподнялись, а глаза потрясенно округлились.