– Отлично, а где Анисим, он вчера выпил как бы не больше всех нас – спит, поди?

– Анисим со стрельцами уже должен быть у Боровицких ворот. Не удивляйтесь, ваше высочество, этот чертов сотник обладает завидным достоинством – он совершенно не знает, что такое похмелье!

– Действительно мерзавец! Ладно, ты приготовил то, о чем мы говорили?

– Разумеется, ваше высочество!

Скоро наш отряд в полном порядке стоял под стенами Кремля подле Боровицкой башни, где полковник Струсь обещал выпустить русских. Вожди ополчения, опасаясь какой-либо каверзы от поляков, приняли все необходимые меры предосторожности. К воротам заранее были подтянут так называемый гуляй-город и несколько пушек. Гуляй-город представлял собой деревянные щиты на колесах выше человеческого роста, с проделанными в них бойницами для стрельбы. Между собой щиты были скреплены цепями, а за ними заняли позицию стрельцы во главе с Анисимом. Отборные дворянские и казачьи сотни также стояли рядом, готовые в случае необходимости вступить в бой. Рядом с ними встали и мы, развернув мекленбургский штандарт. Когда мой регимент занял свое место, мы с Вельяминовым в сопровождении фон Гершова и Михальского отправились к воеводам. Они, как выяснилось, уже были в основном в курсе наших подвигов в Устюжне и особенно в Вологде, но восприняли эту весть по-разному. Пожарский с Мининым были довольны, что нам удалось предотвратить разорение Вологды. Трубецкой, от которого сбежала часть казаков, участвовавших в этом набеге, очевидно, тоже. А вот князья Куракин и Бутурлин смотрели почему-то кисло. Прочие и вовсе старательно делали вид, что ничего примечательного не произошло и их никак не касается.

– Вовремя ты вернулся, князь, – сказал мне негромко князь Дмитрий Михайлович. – Полковники Струсь да Будило не раз справлялись, где ты, – не иначе хотели бы тебе сдаться.

– А вы им что же?

– Как договаривались – то ты на охоте, то на молитве, то еще за какой надобностью отъехал.

– Вот и хорошо. Помаялись – будут посговорчивее.

– Тут еще весть пришла, – вступил в разговор Трубецкой, – сказывают, король Жигимонт с королевичем совсем уже было войско собрали, чтобы выступать на нас. А тут их Господь и наказал: в чистом небе ни облачка, а в порох возьми и ударь молния! Он весь и взорвался. Прямо не знаю – верить ли такому чуду?

– Я же тебе говорил, князь, что не будет пороха у Сигизмунда, а без пороха он много не навоюет.

– Я помню, что ты это говорил! А вот откуда ты про сие знаешь – так и не сказал.

– Многие знания – многие печали, боярин.

– А это что там такое? – воскликнул вдруг Минин, показывая на вьющиеся подле моих драбантов дымки.