Скрип сапог за дверью резал слух так, что казалось, будто из ушей вот-вот брызнет кровь. Медленно высвободив руку из-под доверчиво посапывающей рядом Лизхен, я протянул руку за пистолетом. Щелчок взводимого курка прозвучал в тиши, словно лопнула одна из пружин мироздания, но девушка не повела и ухом. За дверью тоже не расслышали, очевидно занятые перебранкой. Не представляю себе, как во дворце с такой акустикой предавался молитвенному уединению его бывший владелец – архиепископ Сергий. Что бы ни случилось во дворце – все слышно в спальне, служившей кельей церковному иерарху. Интересно, те звуки, что издаем мы с Лизой, тоже слышны всем? Выскользнув из постели и запахнув халат, я с пистолетом в одной руке и стилетом в другой подхожу к двери. За нею явно кто-то есть, и не один. Прислушавшись, я разбираю перебранку, идущую шепотом:

– Да говорю тебе, немец проклятый, что дело важное!.. Ну чего ты заладил: «Государ спат!» – сам ведаю, что он почивает, но все же знают, что он ни свет ни заря поднимается, а тут дело срочное.

Судя по голосу, это Вельяминов препирается с Фридрихом. Кстати, не так уж громко. Фух, отпустило! Похоже, у меня паранойя.

– Чего надо? – отчетливо произношу я, стараясь, впрочем, не разбудить спящую девушку.

Перебранка шепотом за дверью замолкает на секунду, чтобы продолжиться тут же во весь голос:

– Беда, государь, бунт!

Голос и впрямь Вельяминова, и я, резко отодвинув засов, рывком открываю дверь. В опочивальню буквально вваливаются Никита и все еще пытающийся удержать его старый Фриц.

– Где бунт? В Москве? В Смоленске? Где, говори, чертушка!

– В Тихвине!

– Не понял…

– Чего тут не понять? – удивляется Никита. – Сказано же, в Тихвине!

– Так в Тихвине шведы!

– Ну да, против них и бунтуют.

– И что, потерпеть это никак не могло?

– Государь, – вздыхает с видом христианского мученика перед голодными львами Вельяминов, – ты же к брату своему королю Густаву Адольфу на переговоры собираешься?

– Собираюсь, а при чем тут переговоры?

– А при том, что там горожане шведских солдат с офицерами побили и чиновника королевского на осине вздернули! И как к этому король отнесется, особенно если узнает, что они при этом кричали, мол, на Руси свой природный государь есть и другого не нать? А если потребует, чтобы ему зачинщиков выдали?

– А вот хрен ему по всей королевской морде!

– А он нам с Новгородом так же!