– Хм… Почему же вы говорите, что он не подходит?
– Человек он совершенно пустой, но при этом деятельный. Обязательно совершит какую-нибудь глупость – и скомпрометирует и себя, и супругу, и покровительствующего ему монарха. Тут нужен человек другого склада характера – скажем так, более верный шведской короне.
Королева-мать нахмурила брови и глубоко задумалась… потом, очевидно приняв решение, встряхнула головой и внимательно посмотрела на меня.
– Иоганн, вы поговорите с графиней Браге об этом деле?
– Ну если вы хотите все испортить, то я готов.
– Испортить?
– Разумеется, матушка. Я мужчина, а Эбба, при всем ее незаурядном уме, все же женщина. Есть вещи, которые женщине может сказать только женщина. Другое дело, что когда Густав Адольф узнает о вашем – именно вашем, государыня, предложении – и придет ко мне, я мог бы расписать ему все выгоды и преимущества подобной комбинации.
– Пожалуй, в ваших словах есть смысл. Хорошо, я обдумаю все, что вы мне сказали. Кстати, почему вы сказали: «…мог бы»? Ах да, понимаю. Вы тоже что-то хотите взамен.
– Ну что вы, матушка, я никогда не посмел бы выставлять вам условия.
– Полно вам, говорите.
– Если бы вы через верных вам людей поддержали в риксдаге проект обмена Риги на Корелу и Новгород, я был бы вам чрезвычайно обязан.
– Вы полагаете мою поддержку необходимой?
– Я был бы рад любой поддержке. Меня поджимает время.
– Вы хотите уладить все дела, пока нет канцлера?
– Да, я не хотел бы участия Оксеншерны, но дело не только в этом. Мое положение в Москве тоже не самое лучшее. Сейчас, после взятия Смоленска, оно, конечно, упрочилось. Но в победоносных войнах есть и свой минус: мои новые подданные вполне могут потребовать, чтобы я решил новгородский вопрос так же, как и смоленский.
– Потребовать – у царя?..
– Мне ли вам объяснять, что власть монархов не бывает абсолютной. Всегда есть обстоятельства, которые невозможно игнорировать.
– Хорошо, хотя мои возможности ограниченны, я поддержу вас.
– О большем я не смею и просить.
– Что вы намерены делать, когда уладите вопрос с обменом?