Третий палец!

Девушка поглядела вниз, в густую беспросветную тьму. «…Ему отворили в рай… За эти две секунды не только квадриллион, но квадриллион квадриллионов пройти можно».

Обманут? Конечно! Использованный агент бесполезнее дырявой мужской резинки.

Анна Фогель улыбнулась — как в тот миг, когда поняла, что Строцци выстрелит. «Я здесь и не здесь, я везде и нигде. Я тенью скольжу по прозрачной воде…»

Fick dich!

Жалеть было не о чем — разве что о наивной девочке в юнгштурмовке, не успевшей уйти в вечность тогда, в далеком 1927-м. И о том, что им с ушастым парнем из Нью-Йорка не довелось даже поцеловаться. Но тут же вспомнилось: древний собор, плиты с надписями, шуршащая чуткая тишина…

— Помолись за грешницу, Квентин!

Помолись за грешницу…

3

Доклад назывался «Фольклорные традиции Южной Франции франкофонного населения США (на материале штата Луизиана)». Десять страниц, пятнадцать минут чтения в среднем темпе. Четко, ясно, с должным выражением, не перевирая мудреные термины.

— Хоть актрисулю с Бродвея приглашай, пусть уроки тебе дает, — наставительно заметил шеф, закуривая дешевую гаванскую сигару. — Но чтобы, Перри, все прониклись и вопросов потом не задавали. А станут задавать — улыбайся.

Южная Франция, департамент Савойя, маленький городок Салланш[84]. Посланец Фонда адмирала Фаррагута спешит на фольклорный фестиваль «Лето древней Окситании[85]», в рамках которого проводится научная конференция.

…И снова купе, неяркий свет ночника, редкие огоньки за окном. Попутчики, трое шумных подвыпивших парней, сошли на предыдущей станции. Тихо, спокойно, только привычный стук вагонных колес и резкие свистки встречных паровозов.

С докладом Уолтер разобрался еще в Нью-Йорке. Трижды прочел, разбирая каждый абзац и всяко поминая неведомого автора, после чего оторвал Джона Рузвельта Перри-младшего от беседы с кроликом и поставил по стойке «смирно».

Продекламировал. Вопросов по содержанию задавать не стал, пожалел. И без того племянник весь вечер был задумчив и смотрел странно.

Научная конференция молодого человека совершенно не смущала. Приедет, взойдет на кафедру, сделает строгое лицо, как у полковника перед взводом новобранцев. Фольклорные традиции! Ему бы такие проблемы. Вот напугать Антонио Строцци, чемпиона и полковника…

Как? Чем?!

За окном прогрохотал очередной встречный состав, товарняк, долгий ряд темных теней-вагонов. Приоткрытое окно дохнуло горящим углем. И снова тишина, говор вагонных колес…

Ночь.