Уолтер не слишком удивился. Поглядел назад, в сторону одинокой печальной пальмы, рядом с которой стояли кресла для гостей, махнул рукой:

— Что в зарядных ящиках? «Терольдего», «Марцемино» или «Бароло»?

— Память у вас однако! — восхитился чернявый переводчик. — Привез я граппу. В бой вступает тяжелая артиллерия.

Знаток чужих наречий ничуть не изменился. Пиджак, как и прежде, нараспашку, галстука нет, на рубахе оборвана верхняя пуговица. Взгляд веселый, искренний, хоть сейчас за протокол садись.

Приглашать гостя было некуда, в гостинице не имелось даже бара, и молодой человек потащил переводчика в номер, заранее сочувствуя доктору Гану. Тот, однако, отреагировал с невиданной чуткостью. Вежливо поздоровавшись, сдвинул шляпу на ухо и заявил, что идет обедать, а потом — совершать моцион. Без свежего воздуха работа не спорится.

Auf Wiedersehen!

Уолтер подвинул стулья к столу, взял два стакана, взглянул на свет, прикидывая, не стоит ли вымыть еще разок.

— У вас на подоконнике газеты, — негромко проговорил переводчик.

Молодой человек даже не обернулся.

— Искал результаты бейсбольных матчей. К сожалению, здесь даже такого слова не знают… Да вы садитесь!

Рукопись доктора Гана со всеми предосторожностями переложили на кровать, переводчик извлек из портфеля тяжелую темную бутыль, но открывать не спешил.

— Может, сначала пристрелка? Недолет, перелет, вилка… Следствие закончено, мистер Перри. Мы знаем, кто убил Паоло Матеи и Эмилио Сегре.

— Убил? — поразился Уолтер. — Но полковник сам был у пещеры. Это же Filo di Luna!

Чернявый помотал головой.

— Это Джованни Новента, тот самый полицейский. Допросили его невесту, родственников, нашли дневник. Убил якобы из чувства мести — хотел покарать осквернителей Лунной дороги. Типичное помешательство на религиозно-мистической почве. Однако его двоюродный брат — германский подданный, они встречались месяц назад. И действовал Новента скорее всего не один… Но этим пускай полковник занимается.

Бутылку открыл, плеснул в стаканы. Выпили молча. Итальянец вновь покосился в сторону подоконника.

— Огорчу еще больше, мистер Перри. Известного вам Никола Ларуссо уволили со службы и, вероятно, будут судить. Новента — его подчиненный, тут уж и Строцци не поможет.

Бывший сержант Перри промолчал. Закон есть закон, устав есть устав. Жалко усача!