Изменилась не История, всего лишь География.

А сенсации уже на пороге. Для всех и каждого — Олимпийский огонь, который вот-вот вспыхнет в столице Рейха. Для знатоков — дела в далекой, на самом краю мира, Литве, где тоже нашлись те, кого следовало немедля защитить. На этот раз не французы — немцы и поляки, Мемель и Каунас. Ультиматум — 36 часов. Богемский Ефрейтор спешил завершить скучные дела перед великим праздником Олимпиады.

Траур в Берлине тоже закончился. И по Колченогому, и по белокурым героям Норванда. Наступало время радости.

И — никакой войны!

Женщина стояла в толпе, улыбалась, глядела вокруг — и тоже радовалась. Все шло, как надо. Ночами было одиноко, но это легко исправить. Еще и тридцати нет, жизнь лишь идет к зениту. «Вечность», хрупкое слово из льдинок, наконец-то сложено, Зеркало Разума, трон для Королевы, ждет. Она одна? Но Снежной Королеве и положено быть одной. Единственной!

Ильза Веспер услыхала крик, но поначалу не обратила внимания. Холл-водоворот, место встреч и прощаний, не всегда сдерживает голос. Но потом женщина заметила непонятную суету возле стены, серый полицейский мундир, спешащего администратора.

Решила узнать. Пошла, сперва не особо торопясь, потом в полный шаг.

Побежала…

И снова крик:

— Я врач! Пропустите, пропустите!..

Вслед за человеком в белом халате она и проскользнула, когда в стене-толпе образовалась малая брешь. И сразу же взгляд зацепил маленькую красную точку. Не кровь, нет, всего лишь розетку Почетного легиона на лацкане. Старый пиджак, брюки со штрипками, сбившийся на сторону галстук, желтое недвижное лицо…

— Все, — негромко проговорил врач, пряча стетоскоп. — Ничем не поможешь. Вызывайте машину!

…Пустые пуговочки-глаза, за которыми уже ничего нет, смешные оттопыренные уши, белые губы.

«Голуби, мадам! Почему они вогкуют, мадам?»

Искатель любви, нелепый лысый старикашка, совершил свой последний побег. Женщина и не знала, что ее минутного знакомца вновь занесло в «Гранд-отель», место случайных встреч и вечных прощаний.

«Стгасть! Теплота в ладонях, стганная тяжесть во всем теле, огонь на губах, вызванный не жаждой. О нет, мадам! Но тем, что в тысячи газ сильнее, непгеодолимее жажды!..»

Ильза Веспер перекрестилась, пожелав кавалеру Ордена Любви легкого пути в вечность, и отошла, чтобы не мешать. Врач прав, ничего уже не поделать, разве что позавидовать. Не всем дарован столь долгий век. Не каждый умрет с мыслями о воркующих голубях и переплетающихся змеях. «Любовь, любовь, мадам! О, знаете ли вы, что такое любовь?»

Она почти что успокоилась, но, уже вновь окунувшись с головой в кипение людского водоворота, внезапно услыхала голос. Не стариковский, шамкающий — тяжелый, мерный, проникающий сквозь камень и лед. Голос-колокол, голос-приговор.