С гораздо большей благосклонностью восприняли иные мои указы. В частности, в 1897 году я обязал работодателей предоставлять работницам дородовый и послеродовый отпуск с сохранением рабочего места и трети прежнего заработка. Я конечно не столь богат, как бельгийский король, но в моей ситуации и это достижение. Которое кстати оценили суфражистки. Как местные, так и валютные. Но наибольший восторг у этих дам вызвал мой закон о местном самоуправлении.

Дело в том, что подписывая его, я не подумал о некоторых последствиях от его применения на практике. Мне просто нужно было потеснить либералов в местных органах управления. А для этого я взял и ввел трудовые книжки и понятие трудового стажа. Общественная работа в этот самый стаж не входила. И по новому закону, избирать мог только обладатель трудовой книжки, достигший 18 лет. А избираться мог обладатель десяти лет трудового стажа, если на момент выборов ему исполнилось 21 год. То, что многие прежние земские деятели лишались права голоса — уже вызвало возмущённые вопли. Но ещё большее возмущение вызвало то, что голос и право избираться во власть обрели люди, принадлежавшие к "подлому" сословию. А чему удивляться? Если парнишка в 12 лет начал работать на заводе, то к 22 годам он по закону имел право избираться в городскую управу. При этом, ему могли отдать свои голоса товарищи по работе. Понятно, что трудовой стаж шел не только пролетариям. Государственные служащие его тоже имели. И тот же Дмитрий Иванович Менделеев в правах своих не терял. Но уже Лев Толстой пролетал мимо кассы. Участвовать в выборах имел право, а избираться — ни в коем разе! Стаж военной службы был маловат. Потому либералы и возмущались новыми порядками.

— Видимо наш самодержец мечтает, чтобы государством кухарка правила! — эти слова, произнесенные великим князем Константином Константиновичем весьма быстро донесли до меня. И не только до меня. В либеральных салонах она тоже пользовалась популярностью.

Честно говоря, я на это не обиделся нисколько и при первой же встрече с автором этой фразы, справился о здоровье его кухарки.

— Государь! — последовал ответ, — в моём домашнем штате отсутствует кухарка, так как предпочитаю иметь повара.

— Ну что же, вполне понимаю вас, — последовал немедленный ответ с моей стороны, — и хотя я сам предпочитаю любоваться на кухарок, но осуждать любителей поваров не смею.

Ответ мой конечно отдавал грубой казарменной пошлостью, но воспитанный человек ведь не должен реагировать на них. А насчет кухарок я сказал чистую правду. Решительно сократив штат прислуги, я в числе прочего избавился и от поваров. Мы с Аликс давно питались простой пищей, которую готовила нам именно кухарка. Правда, официальные приёмы с последующими праздничными обедами всё-равно никуда не делись. Но в этих случаях стол готовили приглашаемые для таких случаев специалисты из "Метрополя".