Я подводил Георгия к простой мысли: военно-морской флот — производное от морской торговли и морских промыслов. Именно они задают ему те задачи, которые он должен решать. Именно они определяют степень развития судостроения. В этом плане у британцев полный порядок. Судостроение живет в основном от прибылей, получаемых гражданским флотом. А военный флот содержится за счет налогов, которые платят судовладельцы.

Зато у нас всё наоборот. Вроде и морская торговля имеется, и промыслы рыбные да на морского зверя, но на фоне других стран всё это мало заметно. И вряд ли на имеющиеся с этого доходы мы сможем построить нормальный эскадренный броненосец. Вот и получается, что содержим мы моряков за счет крестьян — которым никакого толка от этого флота нет.

Конечно, потеснить кого-то на морях — дело очень трудное. Я лично возлагаю надежды на Мировую войну, в которой торговый флот тех же британцев понесет огромные потери. Волей или неволей, но они вынуждены будут согласиться на сдачу позиций в нашу пользу в столь прибыльном деле. А пока, по одёжке протягиваем ножки. Хотя, кое что в этом плане изменилось к лучшему уже сейчас.

Когда я ставил Макарову задачу на освоение Северного Морского Пути, то полностью обеспечить ему финансирование программы в нужном объёме, казна была не в состоянии. Понимая это, я дал ему "добро" на использование местных ресурсов, не сильно надеясь на то, что из этого выйдет большой толк.

Оказалось, что я сильно ошибался. Энергичный и находчивый адмирал сумел утереть скептикам нос. Прежде всего он стал основным потребителем той бесплатной рабочей силы, которая появилась в результате репрессий. На Север отправляли не только революционеров. Гораздо больше давала борьба с босячеством. Именно последних отправляли работать на организованные адмиралом рыбозаводы. А чтобы загрузить эти рыбозаводы работой, была организована масштабная охота на браконьеров.

С браконьерами, в основном норвежскими, боролись весьма оригинально. Пойманного на горячем шкипера ставили перед выбором: конфискация судна и улова, плюс уголовный срок, который предстояло отбыть на русской каторге, или сотрудничество с русскими властями на их условиях. Сотрудничество это являло собой покупку лицензии на промысел в русских водах с обязательной сдачей улова на русские заводы. Обычно норвеги на это легко шли, потому что плечо доставки до пунктов приёма добычи было короче и благодаря этому они за сезон могли выловить больше рыбы. То есть, им это даже было выгодней. Не успел никто оглянуться, как в наместничестве образовался весьма крупный трест, со своими перерабатывающими предприятиями, своим банком и даже ремонтными предприятиями. Правда, была проблема сбыта продукции. Не смотря на то, что большая часть населения России питалась скудно. Привычки потреблять в пищу морепродукты у людей ещё не было. Что-то в обязательном порядке закупало Военное Министерство, разнообразив питание личного состава. Но это был сущий мизер. Макаров однако нашел и здесь выход. Дело в том, что сдавая улов нам, норвежские рыбаки меньше везли в саму Норвегию. А раз так, то Макаровский трест наладил поставку переработанной продукции в Норвегию своими силами. Простые норвежцы от этого не страдали. Зато некоторые норвежские фирмы начали терять в прибыли. Все это явилось причиной подачи протестов со стороны шведского, а по совместительству и норвежского короля. Более того, шведы пытались защитить норвежские промыслы посылкой своих боевых кораблей в Ледовитый Океан. В ответ, Макаров запросил подкрепление в виде боевых кораблей Балтийского флота. А что мы могли ему дать? Только то, что не годилось балтийцам по причине устарелости. Но на Севере и этому были рады.