Второй эшелон, по мысли автора, должен состоять из бомбардирских судов, способных поднять в воздух не менее пяти тонн бомб, которые будут являться аналогами шести, восьми и двенадцати дюймовых фугасных снарядов, начиненных мелинитом. В качестве средства самозащиты от нападения с воздуха, их следует вооружить пулемётной батареей.

Третий эшелон нападения — воздушные егеря. Применять для их десантирования дирижабли Резун считал излишним, поскольку для их заброски в тыл противника потребуется столько, сколько не в состоянии построить ни одно развитое государство.

"Учитывая, что егерям предстоит действовать в оперативной глубине (до 50 миль от рубежа соприкосновения войск враждующих сторон), осуществлять вертикальный маневр живой силой, следует не с помощью малочисленных и дорогих дирижаблей, а при помощи дешёвых и многочисленных дельтопланов и планеров. На долю транспортных дирижаблей останется функция снабжения легких сил десанта в тылу противника".

"Учитывая, что егерям предстоит действовать в оперативной глубине (до 50 миль от рубежа соприкосновения войск враждующих сторон), осуществлять вертикальный маневр живой силой, следует не с помощью малочисленных и дорогих дирижаблей, а при помощи дешёвых и многочисленных дельтопланов и планеров. На долю транспортных дирижаблей останется функция снабжения легких сил десанта в тылу противника".

Четвёртым эшелоном нападения как раз и должны быть воздушные гренадёры, способные осуществлять штурм крепостей и фортов, да вести полноценный бой с резервами противника.

Весь этот бред ещё предстояло озвучить в печати, чтобы европейская военная мысль очнулась от спячки и начала бить ключом в заданном мной направлении. Чтобы в генеральных штабах европейских держав наконец то набрали силу сторонники нетрадиционной ориентации в военном деле.

Ну а пока, я занимался более насущными делами в своей крымской резиденции. Как бы важен не был для меня сейчас Фердинанд, но помурыжить его ещё немного не мешало. Поэтому первая приватная встреча у меня состоялась с бельгийским королём Леопольдом и его молодой фавориткой. Похоже, что за прошедшее время Сара-Серафима сумела стать для короля не только соседкой по постели, но и заботливым другом и помощницей в делах правления. Она не лезла в отношения короля с бельгийскими политиками и потому никак не раздражала население метрополии. Зато делами Бельгийского Конго интересовалась весьма подробно. Настолько подробно, что в той же самой Катанге появилось несколько принадлежавших ей фирм. За чей счет был банкет? За счёт короля конечно! Леопольд щедро одаривал свою радость и утеху, а та, будучи женщиной благоразумной, заранее заботилась о том, чтобы не впасть в нищету, когда благодетеля её не станет. Сам король относился к этому с пониманием. Получив от Серафимы на склоне жизни то, чего ему не хватало в молодости, он легко признал за ней право распоряжаться королевскими дарами по своему усмотрению.