Но я то знал, что будущее, недалёкое, причём — за «плавающим железом», а питомник всё равно пригодится, мало ли.

В эти дни из Казани должен выйти первый отряд невероятно большого по численности «Особого дальневосточного обоза». Император внял моим просьбам и Николай Николаевич Муравьёв сразу же по приезде с лечения был назначен генерал-губернатором Восточной Сибири и проводил работу по отправке огромного обоза из более чем четырёх тысяч повозок на Амур и Владивосток. Благополучная доставка людей и грузов — экзамен для Муравьёва, коего я всемерно задабривал хвалебными письмами, авансом превознося до небес его управленческий гений. Наверное, Николай Николаевич крепко озадачивался, прочитывая мои послания. Но он-то не знает, сколь много ему предстоит сделать в будущем для России, а я — знаю. И титул графа Амурского ему обеспечу. Ну, или Байкальского — непринципиально сие.

Мои давние приятели, коне заводчики, неплохо зарабатывая на железнодорожных подрядах, задёшево сдали «негожих» лошадок моим агентам, представителям старообрядческой общины, навострившим лыжи на Дальний Восток и далее в Калифорнию, получилось почти три тысячи коней, плюс брат и его разлюбезные москвичи тысячу лошадушек задарили на нужды окраин государства Российского. Грузили на телеги самое нужное для переселенцев — продукцию моего железоделательного заводика, который прибыли уже не приносил, работая в убыток, лишь бы отправить обоз максимально заполненный инструментами и немудрящей домашней утварью.

Ничего, на выплаты мастерам деньги есть, а с поставщиками разберусь, благо из Красноярска в Москву ушёл под охраной полной роты моего лейб-гвардии Финляндского полка «золотой караван». Финляндцы, ради такого случая откомандированные с брегов Невы до Енисея не подвели, — ценный груз был доставлен по назначению и цесаревич сейчас решал — какие платежи младшего брата погасить в первую очередь. В принципе, денег хватало, тем более Александру я отправил менее чем половину своих, регулярно пополняемых сибирскими приисками, «золотых капиталов», остальное верный Павел Артамонович Забелин готовит к перемещению во Владивосток с очередным батальоном финляндцев, спешащих к шефу полка в Русскую Америку.

И хотя приспособления для чеканки золотых монет и выплавки слитков неделю как доставили в форт Росс и «златых дел мастер» Кузьма Фёдорович специально приехал из Беловодья, дабы придать товарный вид трёмстам пятидесяти пудам самородков и золотого песка, я колебался.

Несмотря на заверения Кузьмы, мрачного фактурного бородача, двоюродного дяди есаула Кустова, что ни одна падаль не определит откуда золотишко, где намыто-добыто, — в Сибири или в Калифорнии, я трусил. Из-за спешки, из-за торопыжества всё могло пойти наперекосяк.