Ряжского и Пуллина впоследствии арестовали и осудили, но однажды озвученную версию менять не стали. Взамен власти помогали семье лётчика, объявленного виновным.

Николая Благина похоронили вместе с экипажем и пассажирами «Максима Горького», а его семье власти оказали всяческую помощь – вдове, дочери, одному из родителей Благина были немедленно оформлены пенсии по утрате кормильца, дочь перевели в новую школу, да и в целом окружили родных погибшего пилота заботой и вниманием. Забота о семье Благина не очень вязалась и с версией о том, что «Максим Горький» погиб из-за его воздушного хулиганства. Казалось, власти знают о происшедшем больше, чем говорят.

{21}

10.06.35 Костя Закурдаев

10.06.35 Костя Закурдаев

Детство Кости Закурдаева проходило вдали от какого бы то ни было моря – в Москве. На день рождения, когда Кости исполнилось 15 лет, отец подарил ему велосипед.

Из пионеров и, соответственно, радищевской пионеркоммуны Костя вышел по возрасту. Теперь время от времени Костя вскакивал на велосипед и уезжал за тридцать километров дня на три-четыре к своему приятелю Сереже Глухову, в Медвежьи Озера Московской области, с которым сдружился в пионерском лагере.

Еще с прошлого года, когда в конце лета приезжал в отпуск старший брат Сережи, Николай Глухов, курсант Военно-морского училища имени Фрунзе, у них завелась там парусная шлюпка. Собственно говоря, это была обыкновенная рыбачья лодка из тех, что целыми стаями выходили на озеро с сетями. Но Николай, гордясь перед мальчиками флотским умением, приделал к ней киль, выкроил из старой палатки разрезной фок, основал ванты и шкоты и научил обоих искусству держать в крутой бейдевинд. Лодка стала называться «вельботом» и отлично выбиралась почти против ветра, изумляя рыбаков, которые на своих тяжелых лодках с прямым парусом испокон веку выгребали навстречу ветру на веслах.

Всякий раз, когда Костя приезжал к Сереже, мальчики до ночи деловито собирали все, что требовалось для большого похода: тетрадь, где были записаны завещанные Николаем морские слова и команды; другую, в клеенчатом переплете, служившую вахтенным журналом; бидон из-под бензина с пресной водой (в озере была отличная вода, но так уж полагалось на морской шлюпке); ведра, удочки, спички, ружья и компас, который Сережка для каждого похода заимствовал из наплечных ремней отца и который на всяком курсе исправно указывал на ближайшее от него ружье. Погрузив все это в шлюпку, приятели с рассветом выходили в озеро, как в океан: оно широко расплескалось в степи, и низких его берегов с середины и в самом деле не было видно.