Бонавентура спрятался - бипланы возвратились, обстреливая укрепление из спаренных пулемётов. Когда он смог вновь выглянуть, обстановка серьёзно ухудшилась. Пехота рассеялась и преодолевала склон. Броневики следовали с нею. Один остановился. Слева сверкнула вспышка. Тяжелая пуля попала в камень, едва ли в метре от его головы. Валун треснул напополам, мелкие осколки зацепили лицо.
- Открыть огонь!
Приказ был скорее непроизвольной реакцией. Последовал редкий треск выстрелов. Пехота, нападающая на них, укрылась, но вряд ли от этого стало лучше - в ответ залёгшие стрелки ударили из пулемётов. Короткие очереди то и дело пробивались сквозь укрепления. У его людей был всего один ручной пулемёт, М30[319]. Бонавентура удивился, услышав его ответную стрельбу, но ничуть - когда тот подавился патроном. Расчёт сыпал проклятиями, пытаясь расклинить оружие.
У "Бренов", очевидно, не было таких проблем. На каждый выстрел из-за валунов прилетала хорошая очередь. Пока его люди залегали, пехота делала короткий бросок вперёд. Время от времени в башенках броневиков сверкала вспышка, и очередная бронебойная пуля с визгом раскалывала булыжники. Бонавентура извернулся и оглядел свои позиции. Конечно же, южноафриканцы окружили его с флангов и закупорили все возможные пути отступления.
В этот момент командир южноафриканцев как будто услышал его. Снизу донёсся крик. Произношение было ужасно, словно человек читал по разговорнику. Неловкая речь отразилась от скал.
- Soldati italiani, la posizione e senza speranza. Abbiamo carri armati e supporto aereo, e vi sono piu numerosi. Non e'e disonore nel cedere a tale forza superiore. Nessuno deve morire oggi.