Окрик впередсмотрящего. Капитан поднимает подзорную трубу, у пассажиров-попаданцев находится оптика получше. По крайней мере, Котозавр рассматривает флаг над чужим кораблем первым. Англичане! В его устах это звучит как «враг на пороге»!

— Тут вам не Калифорния, — говорит ему капитан, — тут места цивилизованные. Мы в мире с Великобританией, и дело идет к союзу… Кстати, вот и еще вымпел… И еще… Три фрегата, два войсковых транспорта. Сдается мне, что роялисты попросили о помощи не только нас. Одно слово — лягушатники!

Слух разносится по палубам, несет растерянность и уныние. Лица у людей — словно с разбегу о стену приложились. Вот-вот, шли себе по лазоревым тропическим волнам, а перед носом вдруг барьер в три кирпича толщиной вырос.

Сейчас мы догоним просвещенных мореплавателей, отсалютуем флагами. Потом — по накатанной: совместной экспедицией командует англичанин, три четверти добычи — им, даже если у них полтора инвалида на палубах. А у нас… не полевые полки, которые готовят попаданцы, но тоже весьма и весьма неплохие солдаты. Гавана — город важный, и кубинские части учат не только пассивной обороне, при которой ни одна крепость долго не выстоит. Что до головорезов из береговой охраны, с ними проблемы будут потом, после занятия города. В бою у них дисциплина отменная, на борту — сносная, а вот в городе, да еще в чужом…

Англичане — еще хуже, но любые художества «союзники» спишут на нас. Догадайтесь, кому поверят в Европе? Тем более в случае объединения экспедиций командовать парадом будет вовсе не испанец.

Капитан «Сан-Исабель» смотрит виновато и беспомощно. Он всего лишь офицер береговой охраны, а английский капитан корабля пятого ранга поставит себя выше командира испанского линкора. Да что там, в прошлую войну те же французы сажали испанских адмиралов ниже своих командиров фрегатов. И все же… будь на борту адмирал, можно было бы позаедаться. А так…

Право, ни сеньор Фернандо до того, как его голова отошла в иное распоряжение, ни ваш покорный слуга, инженер из будущего, на последовавшее неспособны. А потому полковник Ортега-и-Аларкон бормочет под нос:

— Что бы сделал росомах?

С этими словами уходят субординация, страх перед ответственностью тормоз общественного положения. Остается уверенная наглость самца росомахи, дерущегося за еду, за подругу, за территорию. Кажется, он искренне считает, что Карибское море — его вотчина! Линкор еще заслуживал бы уважения, линкор это вроде медведя. Но тут-то фрегат! Считай, чужак-росомах… Решит охотиться на чужой территории — получит трепку!