– Так мы же сейчас не в Европе, – парировал Павел.

– А привычка? Так нельзя – дома одно, а на задании другое! – Сложив стопку ломтей в изящную соломенную хлебницу, Меркулов отнес ее на стол. – Чтобы правильно играть легенду, без привычки не обойтись! Мне легче – я с детства так рос, а вам, молодежи, всему этому надо учиться. А без практики какая учеба, а? Ну-ка, масло намажь! – Последнее прозвучало как приказ.

Вспомнив кое-какие вещи, которые ему старалась привить жена, Павел осторожно провел ножом по брикету и стряхнул стружку на хлеб.

– Нормально! – похвалил Всеволод. – А теперь икорочки, а?! Хоть и не по-европейски, но зато вкусно!

Минут десять они ели, обмениваясь ничего не значащими репликами, пока, наконец, Меркулов не сказал:

– Ладно, смотри! Что, я не вижу, как ты на тетрадку, как гимназист на голую женщину, косишься?

Однако заняться изучением документа Павлу не удалось – стоило ему открыть «песенник», как звонко задребезжал звонок.

– Что-то быстро Виктор пришел… – сказал Меркулов и пошел открывать гостю.

«Если судить по тому, как весело они здороваются, то Меркулов и «эксперт в области поэзии» хорошо знакомы. Может, и не друзья, но хорошие приятели – это точно. И Всеволод не боится показать ему секретные бумаги… Хм, неужели Ильин?»

Как оказалось, он не ошибся – вслед за хозяином квартиры в кухню действительно вошел старший майор Ильин, бывший начальником 2-го отдела в 3-м главке и курировавший оперчекистскую работу среди деятелей искусства.

– Добрый вечер, Павел Анатольевич. – Манерами он всегда напоминал Судоплатову профессора-гуманитария или писателя из маститых. Может, от проскальзывавшей иной раз некоторой вальяжности? – Впрочем, на дворе уже ночь, осмелюсь заметить…

– Не причитай, Витя, – усмехнулся Меркулов. – Судя по скорости, с которой ты почил нас своим вниманием, и галстуку, ты явно собирался на какую-нибудь писательскую вечеринку.

– Не писательскую, – отмахнулся эксперт, поправляя упомянутый галстук, повязанный красивым бантом. – Актерскую.

– Что сути дела совершенно не меняет, – лукаво улыбнулся Всеволод. – Богемная пьянка, она пьянка и есть, как ни назови. И от грузчицкой или гулянки ткачей она отличается лишь ассортиментом напитков да исполняемым после третьего стакана репертуаром. Ничего – завтра наверстаешь. А сейчас взгляни-ка опытным глазом на кое-какие вирши. – Восприняв последние слова как сигнал, Судоплатов протянул Ильину тетрадь.

– Всеволод, читать стихи ночью и без коньяка?!

– Будет тебе коньяк, будет. Начни читать пока, а я уж принесу.

– А сам что, уже не способен? Между прочим, Павел Анатольевич, – Ильин с улыбкой повернулся к Судоплатову, – наш начальник сам не чужд изящной словестности. И даже популярен в определенных кругах. Сколько твоих пьес уже поставили, товарищ комиссар госбезопасности?