– Конечно! – лейтенант даже всплеснул руками. – Ее же Александр Васильевич и написал! Мы вообще без нот разучивали, точнее – с доски себе в тетрадки переписывали. Текст он в «Красной звезде» нашел, а музыка его, можете не сомневаться.
– А кто такой Александр Васильевич?
Музыкант чуть не задохнулся от возмущения:
– Как? Да это же наш руководитель, орденоносец и краснознаменец товарищ Александров!
– Спасибо вам, товарищ лейтенант! – поблагодарил старшего лейтенанта вместо Павла Серебрянский и, аккуратно взяв начальника за рукав, повлек его назад, к машине.
– Занятненько, Паша, занятненько… – пройдя с десяток метров, сообщил он. – И что, у тебя есть хоть какие-нибудь сомнения, стоит парней вытаскивать или нет?
– Все-таки, Коба, почему ты не хочешь признать, что это наши люди уничтожили Гиммлера? – Человек, спросивший это, был одним из немногих, кто имел право на такое обращение к вождю.
– А ты, Вячеслав, как нарком и дипломат, можешь предсказать реакцию союзников на подобное сообщение? С вероятностью ну хотя бы в семьдесят пять процентов?
– По некоторым признакам, англичане уже знают. А реакция… Мне кажется, она будет положительной.
– Эти все знают, да мало понимают. – Сталин отложил ручку и повернулся к Молотову. Тот сидел практически за спиной, и говорить было неудобно. – И мне ли тебе объяснять – догадки и слухи к делу не подошьешь. Кстати, их мнение меня сейчас заботит очень мало. Они сами на ладан дышат. Хоть и пыжатся. Если бы Гитлер не напал на нас, то танки Гудериана сейчас катались бы по зеленым полям какого-нибудь Вэссекса. А вот что сейчас думают за океаном – задачка поинтереснее. Единственный независимый игрок остался. И что у него в рукаве – вопрос вопросов. И кроме их президента, там хватает и других сил. Причем многие открыто стоят на стороне фашистов. Да, нейтралитет они держат своеобразный, вроде как шведы по отношению к Германии, только наоборот. Хотя есть информация, что скрытая торговля ведется. Подставные компании и все такое прочее. И не забывай про деловые интересы! Тот же «Опель» ведь американцам принадлежит, а заводы этой компании чуть ли не половину армейских грузовиков у фашистов делают, если разведка, конечно, нас не обманывает…
– Ты считаешь, что без доказательств нам не поверят?
– Дело не в вере, Вячик, – Сталин покачал головой. – Что бы мы ни сделали, как правы бы мы ни были, они всегда могут повернуть все с ног на голову. Возьмут, к примеру, и обвинят нас в терроризме. Сейчас это не страшно, пока война идет. А потом? После? Тем более что некоторые наши действия в последние годы вполне под подобное определение подпадают. Вспомни, Вячик, к смерти Иудушки нас нельзя было привязать никаким боком, а ведь как их «свободная пресса» разорялась… Доказательств никаких, но русские виноваты. Или разорутся о недопустимости применения «нецивилизованных методов ведения войны», – его губы скривились в ироничной усмешке. – Тот, у кого пушек больше, может не соблюдать законов, сам знаешь… Пока же, насколько мне известно, английские газеты пишут, что Гиммлер погиб при бомбежке.