– С удовольствием, господа! Но сперва расскажу о его подвигах, дабы не быть голословным. Полиция направила Топаза к республиканцам. Он даже в Национальную гвардию записался, на подпольные собрания ходил. Представляете? – дворянин-«синяк»! Это же почти мастеровой... Ра-бо-чий, господа! Пролетарий!

На этот раз больше всех шумели дамы. Баронесса слушала молча. Губы побледнели; взор, как угасший костер, подернулся пеплом. Знала ли госпожа Вальдек-Эрмоли, кому служит ее гость?

– Теперь он опять с нами! Блудный сын вернулся. Обнимите его, господа, облейте слезами умиления! Префекту очень интересно, о чем мы с вами беседуем. Но Топаз не просто Иуда. Он еще убийца. Палач по вызову...

– Имя, барон!

– Нет, я говорю не о дуэлях, хотя и в этом он мастак. Топаз – грязный наемник, отрабатывающий свои тридцать франков. Недавно он получил приказ убить одного молодого человека. Звали беднягу...

– Сволочь! Не слушайте его!..

Д’Эрбенвиль ударил с разворота. Рука – стальная пружина – метнулась вперед. В кулаке агента был зажат casse-tête – «головоломка» с четверкой зубчатых колец. Огюст едва не опоздал: оружие – ядовитая игла – мелькнуло у самого виска.

Рыба-собака убивает, не глядя.

«Если две снежинки, вершины которых отстоят друг от друга на шестьдесят градусов, отлить из металла, разрезать на половинки, соединить между собой в единую дугу, надеть получившуюся конструкцию на пальцы, хорошенько размахнуться...»

Покойник Галуа не знал такой житейской геометрии.

К счастью, Шевалье был начеку – нырнул под удар, почувствовав, как рукав д’Эрбенвиля взъерошил ему волосы. На излете перехватил чужое, сильное запястье, резко рванул вниз. У грузчиков – мертвая хватка, не в пример салонным франтам. Теперь ладонью – в затылок. И наотмашь, по уху – для верности.

«Это еще пустяки, – подумал он, чувствуя, как опомнилось, кинулось бежать глупое сердце. – Дружеская потасовка. Дома, в Ниме, били по-всякому. И на Сене-кормилице не стеснялись. Хочешь жить – умей вертеться. Вокруг оси, прошедшей через твой центр...»

Шум срезало бритвой.

Casse-tête со стуком упал на паркет. Носком штиблеты Огюст пнул «головоломку». Подлая тварь с визгом улетела в угол, обдирая свежий воск. Все проводили casse-tête взглядами, словно это он сам, без участия человека, решил покуситься на родственника баронессы.

– Да вы, д’Эрбенвиль – апаш! – растерянно сказал кто-то.

4

4

– Итак, дорогой барон, я ваш секундант. Не возражаете? – Секундантом господина д’Эрбенвиля согласился быть Люсьен Дебрэ – очень достойный человек, дипломат, знаток дуэльного кодекса. – Уверяю вас, все состоится наилучшим образом.