Молодой человек отдал поклон – и подмигнул.

– М-да! – глубокомысленно заметил Торвен.

Подумав, он одобрил перевоплощение. В парижском Вавилоне китайцы – равно как прочие выходцы с Востока – встречались не так уж и редко. Еще один не станет привлекать лишнего внимания. Если, конечно, никого не зашибет.

Тут и подоспело письмо от Дюма. Визит в оперу позволял не только встретиться с драматургом, но и приобщить китаянку к достижениям европейской культуры. Дело благое, и Зануда дал приказ готовиться к походу. Фрекен Пин-эр он велел отзываться на обращение «шевалье».

Оружия решили не брать.

– Вы до сих пор не были в Лувре? И в Версале?! О-о-о! Мадемуазель… Ах, простите! – шевалье Пеньер, это преступление перед Парижем. Если ваш строгий опекун разрешит, я готов предложить свои скромные услуги. Я покажу вам город! Нет, я открою вам мир, великий мир Парижа!

Пин-эр внимала стоически, бросая в сторону «строгого опекуна» выразительные взгляды. Увы, помощь медлила. Фрак и цилиндр если и ввели кого в заблуждение, то, конечно, не многоопытного ловеласа Дюма. Будучи представлен «шевалье Пеньеру», он мигом полез лобызать ручку, но вовремя спохватился. Сам того не ведая, мэтр лишил себя некоторых ярких впечатлений. Зато болтал он без удержу, не давая Торвену вставить и слова.

– Прекрасный вечер, прекрасная музыка, прекрасная незнакомка! Нет-нет, шевалье! Я никого не имею в виду. Как хорошо, что вы в Париже! Вы слыхали о холере? О жуткой, чудовищной холере, о-о-о! Какое счастье, что она оставила нас в покое. Хотя, признаться, поговаривают… Нет-нет, я уезжаю не из-за эпидемии. Я смел, как лев! Мне очень жаль покидать Париж, тем более, когда я познакомился с вами…

Договорить ему не дали.

– Дюма? Когда вы вернете мою рукопись? Двадцать лет спустя?

Зануда отметил не слишком вежливое «Дюма». И голос был под стать: ироничный, насмешливый. И одежда – узкий фрак притален по старой моде, шейный платок завязан хитрым узлом. Лицо – печеное яблоко, все в морщинах. Над яблоком вился жидкий кок – прическа «Кесарь Тит».

– Я вам уши оборву, Дюма! Зачем было клясться, что за месяц отредактируете?

– Знакомьтесь, господа! – драматург на всякий случай закрыл уши руками. – Джордж Браммель. Да, да, тот самый Браммель. Первый Денди…

Кажется, Первый Денди и не думал ни с кем знакомиться. Кислый, словно перебродивший эль, взгляд скользнул по Торвену, перебрался на Пин-эр.

– Ор-ригинально! – крашеные брови взлетели на лоб. – Но фрак я бы укоротил. Дамы и господа, я действительно Браммель, пусть этот факт и не доставляет мне ни малейшего удовольствия. Недавно меня назвали «Заплатой на человечестве». Я даже не стал спорить. Кстати, мой единственный друг… Чарльз, где вы?