' — Не доверяет, что ли?', - подумал я.

Но сержант, словно прочитав мои мысли, сказал вполголоса:

— Иди сзади, на расстоянии. Поглядывай внимательно по сторонам. Эти молодчики, — он, скорее всего, имел в виду ночных 'посетителей' санвзвода, — могут бродить где-то поблизости. Так что, будь начеку!

— Ясно, товарищ сержант, быть начеку! — бодро ответил я и, подождав, пока Зиновьев с пограничником отойдут шагов на двадцать, двинулся за ними следом, внимательно осматривая придорожные кусты.

Да, кстати, о сапогах. Поймав Иваныча, который даже не думал бежать или сопротивляться, мы дождались Михаила, появившегося минут через пятнадцать вместе с Васей. На голове у Лебедева, или как там его на самом деле, красовалась повязка, собственноручно сделанная ему сержантом. Далее, мы доставили эту 'парочку' к Владимирову, который, внимательно выслушав наш рассказ, приказал Зиновьеву и Косте Шумкову, разыскать рыжего старшину и изъять у него сапоги. Те, прихватив с собой Васю, отправились выполнять приказ.

Вернулись они довольно быстро — не прошло и полчаса. Мы, тем временем, начали было допрашивать Иван Иваныча, но тот, оправившись от первоначального потрясения, начал вилять в ответах на вопросы, путался в показаниях, в общем, всячески стремился сбить нас с толку. Была у него, значит, мысль такая, открутиться как-нибудь.

Но тут, появляется Зиновьев, вместе с рыжим старшиной и сапогами подмышкой. Как оказалось, старшина этот, никуда идти не хотел, упирался как только мог, и встречаться с Иванычем категорически отказывался. Притащить его удалось, лишь благодаря особой настойчивости Михаила, а также, непреклонной решительности Кости-пограничника, чей автомат, подпирал спину старшины. На всякий случай. Так как старшина, по дороге, пытался размахивать руками, всячески грозился, в общем — пылал, человек, 'справедливым негодованием'. Пришлось успокаивать его, а то, как бы беды не натворил.

Смотрю, а Иваныч, аж в лице переменился. А когда Владимиров объяснил старшине, спокойно, без нервов, кто мы, чем занимаемся и почему занятых людей от дела отрываем. А наипаче, что ему грозит, за отказ сотрудничать с нами или попытку водить нас за нос, старшина заметно скис и уже не пытался 'качать права'. Особенно, после того, как Зиновьев доложил старшему лейтенанту о том, что один сапог уже кто-то 'проверил'. И этим 'кем-то', по мнению Михаила, был стоявший перед нами рыжий старшина.

Тут же при свидетелях, как говорится, осмотрели вскрытый сапог. Он действительно оказался пустым. А вот когда мы вскрыли пару этого сапога, то за подкладкой обнаружили чистые бланки продовольственных аттестатов и командировочных предписаний, незаполненные, но с печатями разных воинских частей. Лежали они, с обеих сторон голенища, заложенные между листами целлулоида, наверное, чтобы не помялись.