– В общем, если бы нужно было охарактеризовать этого сумасшедшего американского химика, то я бы назвал его «тем самым человеком, который нам нужен». Мы сейчас мучительно пытаемся выяснить, кто он такой, и кое-какие наметки уже есть, но тут уже от нас мало что зависит. Новое лицо в полку, высокий, просто высочайший уровень профессиональной подготовки. И при этом наплевательское отношение к своим обязанностям – по крайней мере, к «внешним», тем, что обеспечивают его легенду. Впрочем, когда пленному как следует дали по ребрам, он добавил, что это несомненно строевой офицер. Потому мы и заинтересовались так этим человеком, – объяснил разведчик. – Пулеметы-то с минометами нас не так волнуют, извините.

– Ладно, – махнул рукой генерал. – Если вы полагаете, что он такой уж интересный, работайте. Вы пришли просить помощи – просите. Своего у меня ничего нет – вон, капитан за дверью топчется, второй раз уже, наверное, свой наградной «парабеллум» проверяет. Но мое слово значит много, и я могу обеспечить вам хоть роту из любой дивизии КНА на выбор. Если нужна рота из состава КНД – просите того, кто обеспечивает соответствующий участок работы. Уверен, что вы знаете, о ком я говорю, и что у вас есть соответствующие полномочия, пароли и пропуска и туда…

– Полномочия есть. Но роту – это мало, – твердо возразил разведчик. – Даже разведроту – тоже мало. По словам пленного, химик собирается посетить расположение его подразделения через считанные дни, а с момента его пленения прошло уже свыше полутора суток. У нас нет его портрета, и максимум, на что мы можем рассчитывать, – это более или менее полное описание внешности этого капитана. Я не думаю, что оно станет полнее, если снять пленному несколько ногтей, но ни у меня, ни у корейских товарищей рука не дрогнет.

– Не сомневаюсь, – буркнул генерал. – Так что вам нужно? Батальон? Разведбат объединенного партизанского полка?

– Это хорошая мысль.

Неожиданно эти слова произнес не командир группы, а уже долго молчавший второй старший лейтенант.

– Но дело не только в этом. Нужно многое.

В принципе, у него не попросили ничего невозможного. Авиационное прикрытие, которое Москва начала уже обеспечивать и сама. То, что ради задачи, поставленной одному взводу, собираются перевооружить (или «довооружить»?) по крайней мере один истребительный авиаполк – уже одно это говорило о важности происходящего.

Использование боевого корабля для эксфильтрации группы и ее результата. Корейского, разумеется, потому что своих в его распоряжении не было: у «эскадры Желтого моря» и обоих советских Тихоокеанских флотов имелись свои собственные командующие. К тому же задействование боевого корабля под советским военно-морским флагом могло иметь такие последствия, о которых не хотелось даже думать, – пример «Пластуна» был страшным исключением[70].