Елизаров мрачно посмотрел на капитана, что-то в подобном стиле он от военных ожидал. Если любая из застав могла самостоятельно подняться по тревоге, то армейцы реакцией напоминали разбуженную после зимней спячки черепаху.

— Ты, значит, нарушаешь?

— Эх, если бы ты знал, какая шла вчера дискуссия лишь о палаточном лагере здесь. Пока решили, что не нарушаем директивы Генштаба. Ну, не занимаем мы предполье[370]. Но я не дурак, сидеть на границе со спущенными штанами, — буркнул комбат и посмотрел на будильник. — А ну, пойдем?

— Куда еще? — Михаил заметил, что остальные часы куда-то исчезли, но не придал значения.

— Парад принимать.

Ненашев чуть не брякнул «вместе с Гудерианом». Но сдержался. Пояснил, что ночью в крепости сыграли боевую тревогу. Поднята шестая дивизия, которой поручено держать здесь оборону.

Они постояли минут двадцать, пока на дороге не запылил мотоцикл. Седок протянул Ненашеву бумагу, он расписался. Все. Полки «условно» на место прибыли. Позевывая, как бегемот, младший лейтенант убыл обратно.

Елизаров продолжал недоверчиво смотреть на дорогу, ожидая увидеть хотя бы батальон бойцов, хотя бы одну бронемашину или трактор, тянущий орудие. Все, что должно прийти на помощь. Могучим ударом по врагу. На чужой территории. Так, где же Красная Армия?

Очнулся Елизаров, когда капитан дернул его за рукав:

— Все, цирк закончен! Пойдем чай пить и завтракать.

Артиллерист и пограничник вернулись в палатку.

— Ну что, сосчитал? Какие выводы?

Михаил молчал, лишь прихлебывал крепкий чай из кружки.

Первого июня в шестую орловскую пришло шесть тысяч человек из приписного состава. Их сразу принялись сколачивать в подразделения. Не забивать их в ящики или строить в парадные «коробочки», а учить работать в коллективе.

По тревоге батальоны вывели на плац, пересчитали, проверили готовность к маршу, тряхнув на землю несколько ранцев. Раздраженно пнули ногой по паре вывалившихся оттуда подушек. Наорали, на тех особо хитрых товарищей, угрожая гауптвахтой. У других нашли лишь барахло: котелки, полотенца и зубные принадлежности. Словно в плен собрались[371].

Затем людей вывели через крепостные ворота. Последовательно, полк за полком. Каждому отводился час, но тренировки шли постоянно, кто-то умудрялся укладываться в сорок пять минут, выводя батальоны в район сосредоточения.

Но боезапас и продовольствие бойцам не раздали. Не бежали за взводами и специально выделенные бойцы с картонными ящиками пайков и цинками с патронами. То изобретение послевоенного времени, по урокам сорок первого года – и раздать можно быстро и собрать, если тревога учебная, без выхода на полигон.