Еще несильный, но уверенный гул моторов возник в небе. Подняв головы, Ненашев и Казанцев увидели в небе силуэты десятков самолетов, летевших в безупречном строю на значительной высоте, в несколько эшелонов, с зажженными бортовыми огнями.

— Смотри, как у Шпанова! Только не август сейчас месяц, и не звезды на крыльях!

— Куда они? — осевшим голосом спросил Казанцев, понимая настоящую причину тревоги. И то, как последнее время вел себя его генерал.

Война! Нападение! Как горько и обидно.

Еще два дня назад секретарь дивизионной парткомиссии язвительно выговаривал командиру полка: «Так откуда у вас, Михаил Петрович, паникерские настроения и „немцебоязнь“! Зачем рядом с границей вызывать тревожное настроение у бойцов. Вдруг, кто-то запаникует и еще дел натворит! Спокойнее надо быть, выдержаннее! Война с империализмом неизбежна, но ее время пока не пришло».

Он хмуро молчал, не понимая, что надо сказать в ответ.

Гневаясь на неожиданное упрямство, политработник продолжал сыпать, как ему казалось, убийственными аргументами: неужели считаете себя умнее товарища Сталина? Хвастливые и самодовольные зазнайки ничего не смогут противопоставить Красной армии, вооруженной новейшим оружием! Военная мысль Германии не идет вперед, тактики и техника – прошлый день.

— А белофинны?

— Что – белофинны?

— Тогда их тоже зазнайками называли…

«Ишь ты, бойкий какой. Ничего, разберемся», жаль не действуют на пехотного майора цитаты, по слухам, сказанные Самим. Он почтительно поднял глаза на портрет.

Бросив на Казанцева сожалеющий взгляд, политработник огласил решение: партком заслушает его персональное дело в следующую пятницу.

Нет, нельзя на границе держать командиров, не осознающих тонкостей текущего момента. Гибкость и выдержка, вот что неизменно нужно в политических суждениях.

— На мирно спящие аэродромы! — съязвил Максим.

«Ну, где та пара дежурная „И-16“?!» яростно подумал он.

Летчики, будто его услышали. В небе раздались пулеметные очереди. Там что-то вспыхнуло и с надсадным воем принялось падать. Спустя минуту раздался взрыв.

Панов знал, что произошло. Стрелок из люфтваффе открыл огонь по истребителю. В ответ старший лейтенант Мочалов открыл боевой счет полка[573].

Он посмотрел на часы. Двадцать девять минут четвертого. Сорок минут до начала вторжения. Пунктуально-то как, все идет согласно истории. Теперь почти до полудня в небе Бреста будут идти воздушные бои, пока не выбомбят немцы аэродромы, методично повторяя налет за налетом.

— Умыли фашиста! Наконец, умыли! — обрадовался комполка и затряс Максима за плечи.