— Сынок, это приказ! Откажутся – стреляй, это диверсанты! Войну ведь нам еще не объявили? Провокаторов и диверсантов уничтожать на месте. Верно? А мы даем им шанс.

Мы? Как иезуитство первой степени, но Саша угрызений совести не испытывал. Чернозема хотели, так нюхайте удобрения.

Ведь до чего, суки, дошли, землю с полей срезали и перед отступлением вывозили в Германию. Никогда еще не было, и пусть никогда не будет такой войны.

Так, ну и где обещанная мемуарами стрелковая часть?

Панов вновь сверил текущую действительность с циферблатом. Верно, еще рано! А разгоревшаяся стрельба на левом фланге заставила его быстрее взять ноги в руки.

****

Солнце пекло неимоверно.

Трясущаяся рука обер-лейтенанта взяла и вновь уронила сигарету.

Тогда Кон сам сунул заранее зажженную ароматную белую палочку в рот командира роты, глядя, как скачет огонек на губах.

Выглядел тот не очень. Рукав вывоженного в грязи мундира распорот чем-то острым, лицо черно от копоти, сапоги белы от пыли. Вот, как его встречает «Матушка-Россия».

Кон начал учить русский язык.

— Спасибо, гауптман! Но я туда парней не поведу. Сейчас – не поведу. Мы не выполним приказ, солдатам нужен отдых. И мне надо прийти в себя. Да, и посмотрите на этого ежа.

Действительно, еж!

Казалось, что теперь русские используют все пушки и пулеметы, поддерживая высокую плотность огня, и не давая приблизиться к своим позициям. Попытки вклинивания в свою оборону большевики отбили маневром, огнем и вовремя появившейся контрштурмовой группой, ударившей во фланг его людям.

Русские выучились у финнов и французов в Мажино.

— Все в порядке, нас отводят, — успокоил его Кон, понимая, что обер-лейтенант совершенно выдохся. — Полковник принял разумное решение, он не хочет больше потерь в разведбатальоне. Что там случилось?

— Русские. Откуда-то возникли с тыла. Они не стреляли, а просто перебили нас штыками и прикладами. Рубили лопатами, как заправские мясники! Эрих! — он ухватил гауптмана за лацканы мундира, снизив голос до шепота – Эрих! Это ужас, я видел, как они, не церемонясь, сожгли саперов из их же огнемета. Ты бы слышал, как те кричали! Такого никто не вынесет…

— Приди в себя, — Кон чуть ли не вбил фляжку в губы обер-лейтенанта. Страх, который этот офицер давил в себе весь бой, теперь волнами дрожи выплескивался наружу, делая черным лицо.

Ему нужен отдых.

Гауптман, не подавая вида, злился.