Сверкнувшую на солнце полосу я заметил, когда наш поезд выполз на самый верх длинного и голого увала. Перевалив через гребень, он начал медленно спускаться в синий и сырой сумрак долины. Однако мгновенное зрелище далекого зеркала воды, блеснувшего за сизым безлесным гребнем пологого хребта, отчетливо запечатлелось перед глазами. Поэтому, когда через минуту или две поезд остановился прямо на склоне, возле полуразвалившейся скособоченной будки, я ни минуты не колебался. Собственно говоря, я вообще ни о чем не думал – ноги сами подняли меня и заставили спрыгнуть на щебеночную насыпь. Локомотив свистнул, и вагон, дернувшись, отправился в дальнейший путь. Я автоматически глянул на часы – восемь двадцать пять вечера. Следующий поезд будет ровно через сутки.

Половина девятого? Но солнце, как прибитое, висело в самом зените, словно так и не удосужилось сдвинуться с места с момента отправления…

Вместе со мной с поезда спрыгнули еще двое или трое. Но они так внимательно посмотрели на меня, словно сразу признав чужака, что я счел за лучшее слегка поотстать. Благо тропа была видна очень хорошо и сбиться с дороги казалось практически невозможным.

Сначала она слегка поднялась по склону к гребню холма, затем, перевалив его, направилась в долину. Где-то там, на границе видимости, маячили крошечные фигурки моих нелюдимых попутчиков. Я остановился, оглядел окрестности и полной грудью вдохнул воздух, напоенный запахом леса, сухой травы, луговых цветов и какими-то странными, совершенно неизвестными мне ароматами. Впрочем, и среди них тоже чудилось что-то знакомое.

Но пора идти. Я улыбнулся, подмигнул зависшему в вышине солнцу и бодро зашагал вниз по склону.

Первоначальной бодрости мне хватило лишь на час-полтора, от силы два. Я вряд ли сумел отмахать хотя бы десяток километров, когда почувствовал, что ноги совсем отказываются двигаться. Да и пейзаж вокруг, поначалу новый и необычный, постепенно стал приедаться. Однообразные травяные холмы с торчащими там и сям гранитными валунами сменяли глубокие лощины с каменными осыпями и холодными прозрачными ручьями, а затем все повторялось снова. Наконец я выбрал тенистый распадок с родником, обложенным белым камнем, под раскидистым деревом неизвестной мне породы. Холодная вода ломила зубы. Вдоволь напившись, я прислонился спиной к толстому шершавому стволу и блаженно прикрыл глаза. Последней мелькнувшей мыслью было: «Интересно, куда подевались глухие таежные леса?»

Продремал я, видимо, не очень долго, поскольку, открыв глаза, обнаружил, что солнце лишь слегка склонилось к западу. Однако прохладнее не стало – скорее наоборот. Единственными звуками в жаркой тишине были плеск ручья да гудение заблудившегося шмеля в жидкой осоке. Я поднялся на ноги. По моим прикидкам, еще около часа – и я доберусь до цели своего путешествия.