– Смотреть!

И сам стал наблюдать со вниманием. Менеджер попытался привстать в кустах этих, но спутник погрозил ему кулаком. Пришлось приноравливаться.

Место было удобное для наблюдения – окраина поля. Небольшой холмик, на котором они лежали, позволял разглядеть часть довольно большой деревушки, задворки ее. Но ничего интересного на глаза не попадалось, Семенова точно видно не было, да и немцев с их техникой тоже не было в деревне. Собаки лаяли, да кто-то кричал нечеловечески, потом Леха заметил несколько здоровенных серо-белых птиц с длинными шеями, понял, что гуси.

Селяне занимались своими делами, на таком расстоянии большей частью не вполне понятными для горожанина, впрочем, неподвижно лежавший рядом бурят вроде бы тоже ничего особенного не заметил. Во всяком случае, через продолжительное время он опять пошипел, пхнул в плечо и показал, что надо ползком убираться. Леха не без гордости отполз метров двадцать, делая все так, как учили, и на этот раз ползший сзади Жанаев не лупил по заднице больно и не ругался.

– Что? – спросил Леха спутника, когда тот поднялся на ноги.

– Там смотреть, – махнул рукой бурят и они опять осторожно пробирались по леску.

Теперь лежка оказалась подальше от деревни, зато, можно сказать, у парадного въезда. Озабоченный Жанаев опять разделил секторы наблюдения. Некоторое время наблюдали. Потом поманил пальцем менеджера и спросил на ухо:

– Что на тряпка? Лозунг?

– Где? – так же тихо отозвался потомок.

Усмехнувшийся печально азиат ткнул пальцем. Присмотревшись, Леха обнаружил, что над въездом в село на двух не то столбах, не то толстых жердях висит рекламный транспарант-растяжка из какого-то желтоватого материала. Вот надпись видно было плохо – натянуто нетуго, халтурно. Впрочем, Леху этим было не удивить, он знал минимум шесть случаев, когда рекламные вещуги вешали вообще вверх ногами, так что плохая натяжка – это нормально. Эти гастарбайтеры…

Тут Леха задумался, потому как странно было бы в деревне что-то рекламировать. Да и время нынче другое. Пригляделся до боли в глазах, толком опять не понял. Надпись была сделана каким-то убоищным корявым шрифтом, совершенно дикого дизайна. Потом дошло, что написано, скорее всего, рукописно, так что дизайн тут тот еще, сугубо для сельской местности. Что написано – было совершенно непонятно. В первую очередь еще и потому, что не могло такого быть. Первая буква была четко «Х». Третью тоже было видно ясно – и это была явно «Й». На второй букве получалась складка, но смысл от этого был странен. Дальше можно было прочесть «жив…». Тоже слово не полное и почему-то напомнило многочисленные надписи на стенах: «Цой жив». Но первое слово точно не с «Ц» начиналось. Леха перевел взгляд, чтобы заслезившиеся глаза немножко отдохнули от напряжения. Уперся взглядом в травинки перед лицом.