— Это совсем просто — усмехался Хассе, продолжая: 'Четыре поприща — это половина большой мили. Или четыре тысячи шагов. А если пересчитать на размер английской мили — тысяча пар шагов быстро идущего или медленно бегущего человека. Все просто!'

— Черта лысого! — не согласился подъехавший слева Шелленберг. Ясно было видно, что молчаливый наемник сам не вполне разбирается в милях и верстах. Потому сейчас он просто слушал, отмахиваясь веточкой от настырных оводов. Колонна втянулась влес, отчего пришлось ужиматься по ширине дороги.

— Не очень я понял, у кого сколько. Понял только, что у всех мера разная — признался печально Павел, вытирая потный лоб платком. Хотя в лесу было попрохладнее и местами даже тень прикрывала, однако жарища была несусветная.

Канонир весело рассмеялся.

— Это точно. В Ревеле пуд вдвое тяжелей, чем в Новгороде. А кидь, наоборот, в Москве в полтора раза дальше, чем в Риге. Это если считать в пиках или пье. Хотя, наверное камни разные.

— Знаешь ли, ты с тем же успехом мог сказать то же (тут Паша на минутку запнулся, подбирая самый неудобь понятный язык) — по-венгерски. Было бы так же непонятно — нахмурился окончательно потерявший нить разговора Паштет.

— Ничего подобного! На мадьярском когда говорят — так сами мадьяры не понимают, а я говорю на хорошем немецком правильного гамбургского наречия. Чего непонятного? Святая папская церковь запрещает христианам ростовщичествовать и драть цены втридорога при торговле с христианами, это только иудеям можно. Московиты и новгородцы хоть и не совсем правильные христиане, но и не еретики, потому цену за товар можно набавить только на одну пятидесятую часть. Грешить зря и купцам неохота…

— Купи индульгенцию — буркнул 'Два слова'.

— То на то и выйдет по монетам. Потому когда отгружают товар в пудах в Ревеле или еще где в Московию, то это одно количество пудов. А когда продают в Новгороде или Москве — так оказывается, что пудов за время пути стало ровно вдвое больше. И продают не по пуду, а все сразу — вот и прибыль. И церковные указания не нарушены. Пуд — то в цене прежней остался. Русские пищат, а поделать ничего не могут.

— Так это значит, что не пуды разные, просто обманывают московитов? Говорят, что пуд, а там — половинка? — сообразил Паша.

— Ну да, все просто, как видишь, но все сделано по правилам и закону. И с кидью тоже просто — это расстояние на которое камень кинуть можно. Вот такой примерно — и Хассе показал хлыстиком на камешки у обочины. Странно, что у вас на Шпицбергене таких мер не знают.

— Негде гулять — хмыкнул Шелленберг. Видно было, что ему интересен разговор ихотя тут говорили не о самых двух мужских темах — бабах и начальстве, но ведь и политика — тоже занятие достойное и любопытное.