Зато игрушки старые были более разумными, чем многочисленные современные, берущие только картинкой, но безмозглые по сути, почерпнуть оттуда что для ума было невозможно.

Вот в древней стратегушке с тактикой "Рим. Тотальная война" четко было показано то самое - в бою нет таких лютых потерь, как при бегстве разгромленного войска, которое победители режут как волки - овец. Конец сражения - самая страшная бойня. Уж что-что, а в электронном виде много чего Пауль фон Шпицберген видел. Одних крупных сражений - за несколько сотен. Так что уж совсем неграмотным в резне он и тут не был. И сам частенько в той игре использовал этот прием - внезапный удар по вражескому военачальнику лихим кавалерийским рейдом или толковой засадой - а после гибели начальства чужое войско переставало быть скованным в единое целое, рассыпалось на отдельные отряды и главное было заставить бежать пару - тройку вражьих отрядов, дальше вся армада рассыпалась как карточный домик и можно было безнаказанно резать в панике убегающих врагов, ликвидируя напрочь до того мощное войско. Если побежали - то уже как лавина снежная - не остановишь!

Но старший канонир явно настроен был иначе, благодушием от него и не пахло, наоборот - собрался весь. Словно как перед новой атакой.

- Да что такое-то? Они уже бегут! - сказал Паштет.

- При всем том. что мы их выпотрошили и повыпускали на этом поле кишки - их все еще втрое больше. Если дать им передышку - опомнятся и навалятся опять. Сил у них полно пока. Удар был по ханской ставке, потому войско без головы. Но этот хан - воин и он не трус. Отбежит и придет в себя. И все остальные тоже. И нам придется очень солоно, мы обессилили и нам тоже повыбили многих. - вразумил Хассе.

- Гнать и бить! - буркнул Шелленберг. Он тоже споро собирался.

С поля прискакали на трофеях, выгодно отличавшихся от очумевших своих лошадок, несколько стрельцов, немцев и сотник. И так же поспешно собирались остатки войск для погони, из лагеря выжимали все, что можно. "Ну, Васенька, ну еще капельку!" - вспомнилось Паше. Загребли и обозников и слуг и даже часть раненых. Лихорадочно суетились, даже странно...

По просьбе сотника стрелецкого трех канониров передали соседям. Зачем - то Паштету было неведомо, но приятели его восприняли такой ход совершенно спокойно и даже с чуточкой радости. И Геринг тоже дал "добро" не слишком раздумывая. С лицом, правда не совладал, плохой он был бы игрок в покер. И вроде как и опаска на его морщинистой морде отразилась и затаенная радость - словно сделал крупную ставку.