— Как я понял, вы все равно должны отправить меня назад, так зачем мне с вами сотрудничать?

— Отправить должны, — наконец-то поймал меня Гарри, — но кто сказал, что это должно произойти завтра? Поживете здесь год-другой-третий, может, и не в таких комфортных условиях, а там посмотрим. Так что, договорились?

Крыть нечем, торчать здесь в компании Гарри, липового полковника и двух мордоворотов до скончания века сильно не хотелось.

— Черт с вами, договорились, Гарри.

— Джеймс, сэр Джеймс.

— Я и говорю, Гарри.

— Какой вы, однако, упрямый.

— Какой есть. Да, и снимите, наконец, с меня эти браслеты, они мне не идут, и тренчик верните — штаны спадают.

— И снимем, и вернем, не волнуйтесь. До… Э-э-э, беседу назначим на завтра в одиннадцать ноль-ноль. Конвой, надеюсь, вам больше не нужен?

— Дорогу найду.

— Ну, вот и хорошо. Надеюсь на ваше благоразумие. Сбежать отсюда нетрудно, но что вы будете делать дальше? Подумайте.

Он направился к выходу, но остановился на пороге.

— Скажите, а теперь, зная, что быстро вернетесь назад, вы пришли бы в энкавэдэ?

Я задумался.

— Не знаю. Может, пришел, может, нет. Но о том, что не пришел, я не жалею.

— Странный вы человек.

Гарри-Джеймс, не прощаясь, по-английски, вышел из камеры. Минуты через три притопал старший мордоворот, отстегнул мои руки, бросил на кровать ремешок и утопал, брякая снятыми с меня наручниками. Дверь оставил незапертой.

Как-то вдруг после всего этого разговора у меня естественные потребности проявились. Вбил я ноги в сапоги и рысью к двери. В коридоре наткнулся на младшего мордоворота.

— Туалет где?

— Там.