— Больше всего пользы принесло ваше назначение к нам, мой дорогой Ланге. Я просто не понимаю, как его могли назначить на этот пост — куча амбиций, масса самомнения и абсолютный ноль в профессиональном плане. Зато старый партиец и друг чуть ли не самого Гейдриха. — Толстяк досадливо сморщился.

— Я понимаю ваше недовольство, Готлиб, пока хорваты с энтузиазмом, достойным лучшего применения, действовали в деревнях, жандармерия и полиция метались по дорогам или стояли в патрулях, русские диверсанты спокойно обделывали свои дела. Скорее всего, и гибель обергруппенфюрера неслучайна…

Начальник ГФП поднялся из-за стола, подошел к распахнутому окну и присел на подоконник.

— То есть вы полагаете, Рихард, что все эти события — звенья одной цепи? — поинтересовался эсдэшник.

— Более чем уверен, Вальтер… и со мной согласен наш старина Талленбаум. — Толстяк, улыбнувшись, приложил руку к груди и слегка наклонил голову.

— Но вернемся к наши баранам, — посерьезнел Готлиб, — надеюсь, вы понимаете, что без хорошей сети агентуры нам не удастся изменить статус-кво в нашу пользу? И вдобавок, надо безотлагательно решать вопрос со вспомогательной полицией.

— Н-да, вы явно с уважением, если не симпатией, относитесь к этим русским унтерменшам, — вскользь обронил Вальтер Золле, скучающе рассматривая свой идеальный маникюр.

— Мой мальчик, вся эта риторика насчет неполноценности славян и трескучие фразы про высшую арийскую расу хороши на партийных съездах… и, пожалуй, при нашем гауляйтере, но мы — реалисты и прекрасно понимаем, что русские — это не французы, не поляки и тем более не англичане. Вспомните — тридцать девятый год, наши победоносные войска маршем прошли по всей Европе — она рухнула, как карточный домик. А что мы имеем сейчас? Наши солдаты топчутся у стен Смоленска, до сих пор в лесах гуляют толпы русских солдат. И заметьте, вся агитация насчет «освобождения угнетенного народа России от жидокомиссаров» отнюдь не встречает отклика у этих самых «угнетенных».

Толстяк шумно вздохнул, тщательно промокнул лоб и надолго приложился к минералке.

Наступившую паузу прервал Хельмут Лемке, начальник полевой жандармерии:

— Я целиком и полностью согласен с коллегой Талленбаумом и хотел бы продолжить его мысль по поводу вспомогательной полиции — если на своих жандармов я могу положиться без оглядки, то с этими уродами из аборигенов мы еще наплачемся.

— Ну зачем же так огульно охаивать преданных нам «помощников»?! Все они питают ненависть к Советам, храбро борются с противниками рейха, — заметил Рихард Ланге.