– Есть!

Вини шагал обратно в сарай немного ошарашенный. Во-первых, потому, что 'кровавый гэбист' оказался нормальным человеком. Усталым, замотанным, со своими проблемами, но нормальным. Не жаждущим пожарить на костре первого попавшегося окруженца или партизана как немецкого 'шпиёна'. Хотя… Кто знает, что у него на уме?

А во-вторых… Возникла неожиданная проблема – если старлей и впрямь пошлет запрос? Это же… Семь лет расстрела без права переписки, епметь!

Дверь снова скрипнула, ударил острый запах залежалого сена.

– Следующий, – буркнул Сердюк, явно уставший бродить туда-сюда.

Поднялся Леонидыч. Он одернул кожанку, стряхнул с плеча пару сухих травинок

Дед перекрестил его спину, незаметно для зевающего конвоира.

Прямо с порога Владимир Леонидович, едва успев кивнуть, произнес, глядя на кубики энкаведешника:

– Товарищ старший лейтенант… Или гражданин, все-таки?

– Пока товарищ, а дальше посмотрим, – сухо ответил старлей, не отрываясь от какой-то писанины.

– У меня есть сведения государственной важности, товарищ старший лейтенант. Мне срочно необходимо встретиться с командованием фронта.

– Имя, фамилия? – продолжая чиркать карандашом, перебил его Калинин. – Звание? Номер части?

– Микрюков Владимир Леонидович. Так-то я, товарищ старший лейтенант, гражданский…

– Зачем же вам комфронта, товарищ гражданский? Давайте, я прямо сейчас товарищу Сталину позвоню.

Калинин снял трубку 'тапика' – полевого телефона, покрутил ручку и слегка поморщился:

– Кто там? Сержант Попова? Можешь ли меня с товарищем Сталиным соединить? Нет? Ну, тогда генерал-лейтенантом Курочкиным? И с ним не можешь? И хватит смеяться – когда старший по званию с тобой разговаривает. Нет, с комдивом пока не надо. А зачем тебе в дивизию? В военторг? Может и поеду. А может быть и не поеду. Все от твоего поведения зависеть будет. Ладно, потом поговорим, солнышко…

Он положил трубку, улыбнулся и сказал:

– Видишь, какие у нас связистки капризные. Не хотят соединять – ни с товарищем Сталиным, ни с товарищем Курочкиным. Не положено, говорят. Так какие у тебя сведения?

– Государственные, товарищ старший лейтенант.

– Владимир Леонидыч. Государство здесь – это я. Ну и комсостав полка.