– Почти вся рать наша да отроки малым числом… – Трофим поднял глаза на сотника. – На копе оставшихся судили мы да сторонних людей на сбор сей позвали от соседей. К смерти приговорили…

– А пошто не по Правде Русской? Хотя да, не под князем вы, не к кому вам обратиться. А у новгородцев доброго вас не ждало ништо, как бы сами они виновны ни были. А… не хочешь ли под нашего Юрия? Молодой он, но рука у него крепкая… Своих в обиду не даст. А новгородцы для него… разберется. Начинает ужо князь наш крепиться на путях водных да ругаться с ними за дань от племен окрест тех путей. Тех же мерян, что не токмо в суздальских землях проживают… – Василий Григорьевич прокашлялся, осознав, что хватил лишку, разговаривая про такие вещи при свидетелях, однако договорил: – Но и ближе к Заволочью сидят.

– Про мерян, что среди вас живут и с черемисами рядом, слыхивал. А про Заволочье… Чудь там живет, весь да пермь всякая, но земли те новгородцев издавна… – Трофим поворошил прогоревший костер, на котором перед этим что-то готовили вставшим на дневку воинам с обеих сторон. – Языком трепать на сторону не буду о планах княжеских, не беспокойся о том. А о предложении твоем подумаю с дружинными и сообщу через тебя. То лепо для князя вашего – закрепиться на берегах сих с нашей помощью. И нам защита будет… Тем паче что ради дела этого воев князь пришлет и содержание их на себя возьмет, мыслю. Однако мнится мне, что не до того ему будет. С булгарцами бы разобраться, да и разлад внесется между нами и племенами местными, коли прознают, что мы под руку его пойдем… Одно обещаю – что подумаем о том.

– И то ладно, – согласился сотник. – А вот насчет мерян еще одно дельце… Бежали холопы мерянские… от боярина одного нашего на земли эти, к черемисам. Во многом числе. До двух сотен душ, ежели с семьями считать. Просил он меня присмотреться, ажно встретятся они на Ветлуге реке. Не видал ли часом?

– Нет, – мотнул головой Трофим. – С мерянами не встречались до этого, однако ведаю, что родичи они дальние черемисам… А что за холопы? Обельные?[22]

Невинный вопрос вызвал смущение сотника. Помявшись, он начал издалека:

– Я боярин местный, вотчинный. Через служивых, что при князе состоят и с ним по уделам[23] мыкаются, и милость княжеская и опала спуститься может. А уж ростовский тысяцкий, Георгий Симонович, сын князя варяжского, что послан был в землю нашу Володимером Мономахом и к князю приставлен с малых лет, может все… Он-то и попросил меня за боярина того. Абы поиск я учинил холопам тем.

– Не тяни, сотник, – поторопил его Трофим. – Все пойму, вижу, что не по своей ты воле сие вершишь. Закупы ли они али наймиты, что задаток вдвое вернуть должны были, а сами в бега пустились и оттого обельными стали?