На дороге появился свет фар, и я вышел из кустов. Ехал мотоцикл, тарахтя двигателем, он скинул скорость, увидев на обочине такое чудо, как я. На байке сидели два солдата вермахта, мотик был одиночкой, но, думаю, я их положу легко. Немцы смотрели на меня, не зная, смеяться им или удивляться.

– Господа, помогите добраться до города штабсинтенданту вермахта, – начал я, стараясь заикаться правдоподобнее.

– Откуда вы, господин штабсинтендант? – наконец выдохнул один из солдат, со знаками различия ефрейтора. Второй в это время слез со своего седла и, чуть отходя в сторону, настороженно смотрел вокруг.

– Меня ударили по голове возле гаштета, очнулся в машине, за городом. Там вновь избили и, полностью раздев, бросили умирать. Наверное, это партизаны, – задумчиво покачал головой я, – правда, что они хотели, я так и не понял.

– Где это произошло, господин штабсинтендант? – похоже, немчура повелась. Главное, подойти поближе, а то они вначале даже винтовки вскинули.

Я уже был на расстоянии вытянутой руки до немцев, когда с той же стороны, откуда ехали и эти двое, появился грузовик. Твою дивизию, еще бы минуту, и… Меня просто застали бы за убийством военнослужащих вермахта. Вот это повезло так повезло. Грузовик также остановился, из него вылез цельный гауптман, причем со знаками различия войск СС, и мне пришлось повторить весь тот бред, что я только что сочинил.

– Вы поедете с нами, штабсинтендант! – жестко, даже не раздумывая, произнес гауптман. По нему было сразу понятно, что, в отличие от мотоциклистов, этот не поверил ни одному слову.

Меня, конечно, не закинули в кузов, как ненужную вещь, но сопроводили словно арестанта. В кузове солдаты кинули кусок брезента, чтобы накрылся и не щеголял срамотой. Похоже, я все-таки влип. Причем как следует.

Было уже совсем темно, когда грузовик с эсэсовцами остановился возле одного из зданий в центре Кенигсберга. На удивление, оно стояло совсем рядом с тем особняком, в котором я завалил гауляйтера.

«Гестапо, к гадалке не ходи!» – мелькнула мысль. Вот здесь, дождавшись, когда я, наконец, спущу свою тушку из кузова, меня даже пихнули слегка в спину, показывая направление. Стоило ли мне вообще проделывать такой путь, чтобы вновь оказаться почти в том же месте? Я мог и просто раздеться и вывалиться на улицу с криками о помощи, скорее всего, это сработало бы вернее.

– Полегче, господа! – выдавил я. – Меня и так отделали как бифштекс, еще и вы будете?

– Не разговаривать! – живо откликнулся гауптман, подходивший со стороны кабины.

Оказался я в одиночной камере. Суки, даже робу тюремную не дали, так и сидел голым. Водитель грузовика отобрал у меня брезент, когда мы уже входили в здание. Я не ошибся, это точно было здание гестапо. Пока мне вообще ничего не объясняли, но, думаю, взяли меня и будут крутить именно на убийство гауляйтера. Всю ночь я сидел и дрожал от холода, кстати, или принюхался, или реально от меня перестало пахнуть. Я еще на дороге тогда обратил внимание, что фрицы даже не морщатся, когда стоят рядом, видимо, этот запах был у меня в носу, и казалось, что пахнет за версту.