– Эх ты, граница, а как же знание языка врага?

– А ты что, понимаешь их? – даже удивился Степаныч.

– Надо будет, даже и поговорить смогу, не хуже, чем они сами, – вновь усмехнулся я.

Осторожно, стараясь перемещать тело очень медленно, я стал огибать овраг. Ни фига себе! Да их тут в охранение поставили, вот чего они тут делают! Место было и впрямь хорошее. Не зря мы и сами тут сидели. Небольшой пригорок давал возможность наблюдать все подходы к деревне с этой стороны. А на фига их сюда сослали? Ведь тут явно не диверсанты глумились, бомбили же! Ничего не понимаю.

Фрицев было двое, а третьим их другом был МГ-34. Ребятки свили себе гнездышко и, кутаясь в свои тощие шинели, пытались вести наблюдение. Да, холодно уже ночами, скоро совсем мороз будет. Даже когда мы сбежали, несколько дней назад, уже холодало. Днем-то еще ничего, когда нет дождя, даже тепло, а вот по ночам…

– Эй, камрады! – спокойно окрикнул я фрицев, держа на изготовку штык. Да, я вышел к ним почти открыто, правда, сзади, но не скрывался. Форма на мне такая же, как у них самих, думаю, шмалять не станут.

– Стоять, руки вверх, кто такой? – черт, уж больно громко они лают. Испугались, гады, я ведь со спины зашел, их от моего окрика даже подбросило.

– Спокойно, ребята, не стреляйте. Ефрейтор Мале, пятая охранная…

– Выходи сюда, оружие брось! – немцы приказывали жестко, лучше не спорить. Сбросив винтовку, с которой был, и спрятав в рукав нож, я вышел из кустов и оказался рядом с врагами.

– Вы чего, ребята, я же свой! – спокойно бросил я, наблюдая за реакцией.

– Документы! – потребовали у меня.

– А ваши? – ехидно спросил я.

– Ты что, не слышал? Предъяви документы! – черт, да они сейчас орать начнут.

– Да слышу я, слышу. Вот, держите, – я сунул руку в карман и достал трофейные документы.

Один из фрицев направился ко мне, второй же стал его прикрывать, направив пулемет на меня. Чего-то жутко это, чувствовать на себе «взгляд» калибром семь и девяносто две сотых.

Я уже передал документы фрицу, тот достал фонарик и начал их листать, когда все чуть не сорвалось. Степаныч выскочил откуда-то как черт из табакерки и понесся на пулеметчика. Времени более не было, нужно глушить фрицев не откладывая. Шевельнув рукой, заставляя штык лечь мне рукоятью в ладонь, делаю взмах и попадаю на блок винтовкой. Это несколько удивило меня, подготовка у фрица хорошая. Он пытается направить поднятую винтовку на меня, но я быстрее. Чуть присев, а был я к нему очень близко, наношу сильный, режущий удар в область предплечья, пришлось хорошо вложиться в удар, чтобы разрезать шинель. Вскрик, который быстро тонет после удара рукоятью по голове фашиста. Бил осторожно, хоть и сильно, но надеялся только «выключить» врага. Тем временем замечаю, как Степаныч буцкает пулеметчика. Это хорошо, что он успел. Но зря выскочил, все бы и так получилось, как надо.