То, что Брусилов учтив с представителями монаршей семьи, меня очень даже устраивало. По крайней мере, не будет относиться ко мне как к мальчику для битья, когда я ему предъявлю приказ об откомандировании в Петроград сводного полка 2-го кавалерийского корпуса. А вот то, что Брусилов отличный кавалерист, меня пугало. Не дай бог заведет разговор о кавалерии, и тогда я поплыву, как куча дерьма. И не только в теории действий кавалерии, но и умении верховой езды. Можно сказать, из-за этого и пошел заниматься джигитовкой в Петроградский конный клуб. Знание тактических действий кавалерии для великого князя не так уж и обязательны, но сидеть в седле он был обязан. Конечно, что я занимался джигитовкой, это громко сказано, но, по крайней мере, хоть как-то восстановил навыки великого князя к верховой езде. Когда обучался в манеже, мне все время казалось, что я был худшим из наездников, но, однако, с лошади не падал. А пошел туда после разговора с Натальей, которая передала рассказ одного полковника, который заглянул в ее салон. До этого он побывал в штабе Юго-Западного фронта и много чего плел о чудачествах Брусилова. А так как Брусилов был и мой непосредственный начальник, я со вниманием выслушал светские сплетни про него. Так вот Брусилов не признавал людей, не умеющих обращаться с лошадью. Он организовал прозванные офицерами курсы «Лошадиной академией Брусилова». Она была известна своей строгой подготовкой и дисциплиной. Его подчиненные умели всё: начиная от манежа, заканчивая парфорсной охотой – погоней за зверем, когда группа всадников загоняет животное в условиях пересеченной местности. Брусилов добился внедрения этого нововведения повсеместно в русской кавалерии. Кроме того, он добился того, что офицеры-генштабисты, служившие в кавалерийских частях, должны были пройти практическую переподготовку в возглавляемой им школе. Некоторые изрядно попортили себе карьеру в результате этого обучения. Сам Брусилов в вопросах кавалерии был непреклонен. Узнав эту информацию, я и пошел восстанавливать навыки кавалериста. Это, конечно, было нужно и у себя в корпусе, но больше я это делал, чтобы выглядеть легитимным в глазах начальства.

Все эти мысли роились у меня в голове, не в купе – оттуда я уже вышел, а на улице, когда выбрался из вагона, и стоя рядом с командиром бронепоезда, наблюдал процесс снятия «Форда» с платформы. Штабс-капитан Овчинников покинул свой штабной вагон, конечно, не для того, чтобы наблюдать, как происходят такелажные работы, он просто ожидал появления представителя штаба фронта. Вестовой с рапортом о прибытии был уже направлен в штаб, и вскоре должен был появиться офицер с дальнейшими приказами для командира бронепоезда. О моем прибытии штабс-капитан сообщил в штаб, так что я тоже ждал появления офицера. Конечно, не для получения приказа о дальнейших действиях, а информации, когда можно явиться к командующему фронта с рапортом, что командир 2-го кавалерийского корпуса прибыл после лечения для прохождения дальнейшей службы.