На этом деловая часть беседы закончилась, началось прощупывание меня на предмет встречи с императором. Как я понял из разговора с этим, не побоюсь этого слова «великим» военачальником, того интересовал совершенно приземленный вопрос – отношение к нему царя. В последнее время он чувствовал его холодность и связывал это с отношением к нему императрицы, и это началось еще весной, во время посещения семьей императора Одессы. Брусилов, перебирая листки, лежащие на его письменном столе, рассказывал:

– В течение этих нескольких дней я неизменно завтракал за царским столом, между двумя великими княжнами, но царица к высочайшему столу не выходила, а ела отдельно, и на второй день пребывания в Одессе я был приглашен к ней в ее вагон. Она встретила меня довольно холодно и спросила, готов ли я к переходу в наступление. Я ответил, что еще не вполне, но рассчитываю, что мы в этом году разобьем врага. На это она ничего не ответила, а спросила, когда думаю я перейти в наступление. Я доложил, что мне это пока неизвестно, что это зависит от обстановки, которая быстро меняется, и что такие сведения настолько секретны, что я их и сам не помню. Она, помолчав немного, вручила мне образок св. Николая-чудотворца; последний ее вопрос был: приносят ли ее поезда-склады и поезда-бани какую-либо пользу на фронте? Я ей по совести ответил, что эти поезда приносят громадную пользу и что без этих поездов раненые во многих случаях не могли бы быть своевременно перевязаны, а следовательно, и спасены от смерти. На этом аудиенция и закончилась. В общем, должен признать, что встретила она меня довольно сухо и еще суше со мной простилась.

На этот монолог мой внутренний голос воскликнул: «Ни черта себе. Что же получается, Брусилов не назвал дату наступления и за это попал к императрице в немилость! Может быть, правы те, кто называет царицу немецкой шпионкой? Конечно, чушь, что в спальне царицы стоит телефон прямой связи с Вильгельмом, но кто ее знает, может быть, она курьером отправляет секретные сведения в Берлин? Умные и компетентные люди просто так сплетни не распространяют. Основания для таких страшных подозрений имеются. Раньше же были одно поражение за другим, а как только командующий фронтом сохранил секретность, то начались победы».

Между тем Брусилов, на секунду о чем-то задумавшись, продолжил:

– Странная вещь произошла с образком св. Николая, который она мне дала при этом последнем нашем свидании. Эмалевое изображение лика святого немедленно же стерлось, и так основательно, что осталась лишь одна серебряная пластинка. Суеверные люди были поражены, а нашлись и такие, которые заподозрили нежелание святого участвовать в этом лицемерном благословении. Одно твердо знаю, что нелюбовь этой глубоко несчастной, роковой для нашей родины женщины я ничем сознательно не заслужил.