Пока эти мысли мелькали в голове, я молча глядел в глаза захваченного финского боевика. Очень неуютно ему было от этого взгляда человека, которого он считал убитым. А я, очнувшись от своих дум и увидев бегающие глаза и ручейки пота, стекающего со лба допрашиваемого бандита, злорадно усмехнулся и спросил:

– Ну что, гад, не ожидал увидеть русского императора живым? А Бог, он видит, чья правда, и не даст пропасть своему избраннику! Ты раньше служил дьяволу и сейчас имеешь единственный шанс избежать участи вечно мучиться в аду. Расскажи, кто тебя послал и где скрываются остальные обманутые дьяволом финские парни, которых он заманил на добровольную службу Германии.

После этого монолога я замолчал, зато пришлось начинать работать генералу Глобачеву, который сидел рядом за столом и должен был писать протокол допроса. Генерал был опытным жандармом, у него в портфеле нашлась и бумага, и перьевая ручка, и даже чернильница-непроливайка. Если бы я занимался протоколом, то даже карандашом вряд ли бы успевал записывать все данные, которые сообщал разговорившийся финн. А вот генерал Глобачев успевал всё записывать, даже перьевой ручкой. Записывать показания захваченных финских боевиков ему пришлось больше часа. Именно столько времени я допрашивал бандитов. Никто из задержанных финских националистов не молчал, и все отвечали на вопросы без всякого нажима. Вполне можно было обойтись без мастера развязывать языки – Угрюмова. В этих допросах работало не мастерство палача, а мистицизм, а именно – чудесное воскрешение русского императора. Ведь первоначально каждый из финских егерей был уверен, что они выполнили свою миссию, за выполнение которой им не жалко было своих жизней. Смерть русского царя приближала освобождение их родины от азиатского ига. Они ведь видели, правда издалека, как из царской кареты вытаскивали труп человека, одетого в парадный белый мундир. Появление Михаила, живого и здорового, подтверждало всё то, что писала о будущем императоре не только русская, но и финская пресса – что Бог его хранит, и большой грех поднять на него руку или задумать что-нибудь плохое. Вечно гореть такому грешнику в адском огне.

Именно такой вывод я сделал по итогам этих допросов. А какой, спрашивается, делать вывод, когда готовые на смерть фанатики выкладывают тебе сведения о своих командирах, местах лёжки и маршруты, по которым они проникли в столицу Российской империи? Такого материала набралось много – несколько листов, заполненных убористым почерком Глобачева. Когда допросы были закончены, генерал Глобачев попытался выразить своё восхищение тем, как я вёл допросы, но я его прервал, заявив: