– Тебе, – выкать я принципиально не стал, тут уж психология, – предлагали замуж там выйти? Или передать активы в надёжные мужские руки?

– Было второе: Трубецкой, жаба, припёрся, – усмехнулась она. – И даже этикет болтовни не стал соблюдать. Мол, дедушка недееспособный, мама далеко, вот он по старой дружбе с родителем и готов помочь бедной девочке. – Зная, как она относится к самым дорогим для неё людям, мне невольно стало завидно. Похоже, выдержка у неё железобетонная.

– Ушёл сей господин на своих ногах?

– Сам, гнида, – прошипела она, став похожа на рассерженную рысь. – Хотя хотелось прогнать его раз пять сквозь строй.

– Как дед?

– Встанет, но время…

– Тэкс… – протянул я. Ежу понятно, что эти ханыги стараются захватить фабрику ДО выздоровления князя. А там или распродадут, или с помощью фокусов с ценными бумагами юридически переведут всю собственность на себя. И что удивительно, его, Дроздова, совершенно не принимают в счёт. Словно он пустое место, а это наводит на нехорошие размышления. Пока туч над собой я не замечал, но это не значит, что их нет. – Идеи?

– Есть. – От её улыбочки вполне можно получить инфаркт неподготовленному человеку. – Вы осведомлены, что его величество собирается внести ряд поправок в закон о «кухаркиных детях»?

– И? – Я даже черновик видел, не весь, конечно, а что касается службы в корпусе. Там уже официально утверждены фундаментальные изменения. Такие, как сословное уложение, присвоение следующего чина, порядок сдачи экзамена на офицерский патент, правда, всё это было прописано для пеших команд. В остальном изменений не было, но и этот «социальный лифт» для многих был «манной небесной». – Собираешься сыграть на якобы отмене?

– Да, хотя страшно.

Она поняла, что её идея не только не встретила понимания, но и не на шутку рассердила собеседника.

– Это хорошо, что страшно, значит, понимаешь, во что это может вылиться. – Отмена поправок вполне способна привести к взрыву, вот только дева эта ни черта не понимает. Я задумчиво посмотрел на княжну, прикидывая, стоит или нет затевать этот разговор. – Плохо другое. – Стараясь удержать себя в рамках, тихо, не повышая голоса, я начал объяснять ей прописные истины. – Ты о «золотых», в кавычках, грамотах о воле крестьянской слышала? – Увидев несмелый кивок, означавший, мол, краем уха, продолжил: – Дед рассказывал, во что это выливалось? Очень хорошо. Причём, учти, всё это сглаженный вид, вроде сказок братьев Гримм. Что в реальности происходило, сама можешь представить. И вот теперь ты решила раскачать и без того едва держащуюся на плаву лодку.