Странно: Евгений Алексеевич был для меня не другом, а скорее соратником — но весть о его гибели подействовала на меня даже сильнее, чем когда-то известие о гибели Мышки. Когда-то он и убийство Мышки расследовал… А ведь я его фактически и не знал, вот уже "три реальности" мы с ним и разговаривали-то только о делах — а оказалось, что у него и жена есть, и трое детей… Вдова и трое детей-сирот. Надо бы к ним съездить, а может быть и вывезти их пока в Восточную республику? Но сначала нужно сделать кое-что еще.

Чижевский встретил меня в своем кабинете с некоторым испугом — наверное, моя рожа ничего хорошего не предвещала:

— Что-то случилось, Александр Владимирович? С машиной азотирования?

Испуг его — за машину, за новую технологию был так очевиден, что до меня дошло: Николай Прокопьевич — всего лишь инженер, хороший, даже замечательный инженер и талантливый ученый. И отвечать за всех большевиков — не может. Да и большевики бывают разные: есть тот же Красин, а есть Акимов. Но, с другой стороны, Красин Акимова лично знал и почему-то считал возможным для себя состоять с ним в одной партии. Ладно, сейчас Николай Прокопьевич выполнить для меня еще одну работу. Возможно, и очень неприятную — но ведь он тоже записался в большевики, так что пусть это будет ему воздаянием за убеждения. А подарком или наказанием — пусть сам определяет:

— Нет, Николай Прокопьевич, с машиной, надеюсь, все в порядке. Я по другому вопросу.

— Весь внимание…

— В Петербурге убит Линоров Евгений Алексеевич…

— Я слышал, это какой-то жандармский генерал?

— Да. Это человек, который возглавлял внешнюю разведку России, и его убийство принесет тысячи, десятки тысяч смертей русским солдатам. А еще это был мой друг, но дело даже не в этом. Его убили большевики…

— Я не знал…

— Я знаю, что вы лично тут ни причем. Однако вы сейчас же напишете мне прошение об отпуске… не перебивайте, мне и так трудно. Вы пишете прошение об отпуске и тут же его получаете. А отдыхать вы поедете в Женеву, через Мурманск и Нант, я задержу для этого лихтеровоз. В Женеве вы встретитесь с вашим партийным лидером, с Ульяновым, и передадите ему следующее: если фракция большевиков проведет еще хотя бы одну террористическую акцию, то фракции большевиков больше не будет. Мне недели хватит, чтобы все руководство вашей фракции вычеркнуть из списка живых.

И, увидев, как в глазах Чижевского загорается "классовая ненависть", добавил, уже очень спокойно:

— Да вы не волнуйтесь, я пошутил. На самом деле для исполнения угрозы мне и двух дней более чем достаточно, тем более что не только ваш ЦК, но и вообще все члены вашей партии мне известны поименно. Видите ли, последние лет пять ваша партия существует в основном на мои средства, а я всегда знаю, кому плачу. Но это все же не угроза, а предупреждение. Вы же вольны теперь выбирать: вернуться ли обратно или остаться в мирной Швейцарии. Только России сейчас ваша работа очень нужна, и я хотел бы увидеть вскоре вас снова в этом кабинете… и не говорите этим эмигрантам, что они едят с моих рук: им будет обидно.