— Оставь машину, никто ее не тронет. Пойдем, посмотрим…
Смотровая площадка вообще-то вовсе не для туристов делалась, с нее рабочие станции осматривали самую важную конструкцию станции: огромную гирлянду стеклянных изоляторов, которая держала провода, идущие от собственно станции к распределителю, расположенному чуть выше гребня плотины. Двенадцать огромных, сверкающих в лучах прожекторов гирлянд. Правда пока провода "поднимали" лишь две из них, остальные ждали еще не построенных генераторов.
— Красиво… — тихонько проговорила моя "тень".
— Очень. А представь, как красиво будет, когда все двенадцать поднимут… Кстати, как думаешь, сюда на машине-то проехать можно?
— Конечно, вот же дорога…
— А я думал нельзя. Даница, пригони машину сюда, а то подниматься обратно мне будет все же трудновато.
Я проводил "тень" взглядом. Хорошая девочка… но мне так страшно! Ну а мне что терять? Еще максимум час относительно спокойной жизни и сутки адских мучений? Хорошая девочка, за дорогой так внимательно следила. А если этот радиотелефон сам со Степой пару месяцев "доводил", то все просто. До гирлянд, держащих провода, отсюда всего метров тридцать будет, и то больше вниз, чем в сторону…
Я достал из кармана снятую с телефона катушку. Полтораста метров провода. В лаковой изоляции, но ведь на девяносто вольт всего! А внизу — двести пятьдесят киловольт… Страшно до жути.
Где-то вверху зажглись фары президентского "Кондора" — так что ждать больше нельзя. Но все равно страшно же…
Не знаю, преодолел бы я свой страх одной силой воли, но вдруг все мышцы пронзила сильная боль. Что там Макс говорил: боль будет только усиливаться? И если сейчас она "несильная", то ждать точно смысла нет ни малейшего. Я размахнулся посильнее, превозмогая эту самую "несильную" боль…
Федоров, пусть твоя адская машина сработает еще раз! Ты меня ждала, Камилла? Я иду!
Впрочем, независимо от результата, мы, любимая, всяко будем вместе, отныне и навеки…
Последнее, что я увидел — огромный желтый клубок пламени, летящий ко мне по следу испарившегося проводка…