— Удару, в случае чего, не помешает, — пояснил он вполголоса, хотя никто его ни о чем не спрашивал. — А до поры незаметен... Готовы?

— Минуту, — остановил его Александров и, подойдя к Кавардовскому, не обращая внимания на его протесты и сопротивление, туго завязал ему рот подходящей по размеру тряпкой, кажется, портянкой, но чисто выстиранной, предварительно запихав туда комок листьев.

— Носом сможешь дышать?

Князь не ответил, свирепо сверля капитана глазами и сопя, словно взбешенный носорог.

— Сможет, — ответил за пленника сам себе Николай. — Теперь готовы...

До храма спутникам удалось дойти без всяких происшествий.

Мощный хор мириад лягушек, по-видимому вольготно чувствовавших себя в мелких водоемах, заглушил бы не только крадущуюся поступь нескольких человек, к тому же ступающих по мягкому грунту насыпи, напрочь лишенной какого-нибудь твердого покрытия, а, наверное, даже грохот идущей на полной скорости танковой колонны. Луна же, к тому времени почти закатившаяся, словно вступив с путешественниками в сговор, практически ничего не освещала.

Отличающиеся беспечностью надсмотрищики «трудовой армии» даже не потрудились выставить охранение, лишь возле шатра, который находился метрах в трехстах слева по ходу маршрута маленькой группы, на фоне нескольких ярко пылающих костров выделялась темными тенями парочка-другая лениво бродящих, сидящих у огня и стоящих, опираясь на копья, людей.

— Да-а... — пробормотал себе под нос ротмистр еле слышно. — Ну и дисциплинка тут, скажу я вам. Нужно бы мне было, так я все это воинство голыми руками повязал бы...

Никто из спутников с предводителем не спорил.

Храм, не освещенный ни единым огоньком, черным угловатым монстром раскорячившийся на фоне звездного неба, встретил «миропроходцев» гробовым молчанием, если можно так выразиться в тот момент, когда рядом надрывает глотки неисчислимый лягушачий вокальный ансамбль.

Чебриков тихим свистом заставил товарищей остановиться, а сам неслышно скользнул вперед по направлению к входу, определенному еще засветло, абсолютно растворившись в чернильной тени.

Секунды и минуты напряженного ожидания тянулись словно столетия.

Наконец в темноте мигнул условный сигнал фонарика, и путешественники один за другим тихонько двинулись вперед.

Вблизи постройка, даже практически неразличимая в темноте, поражала своей грандиозностью. Вполне вероятно, что она была равна размерами знаменитому Нотр-Дам де Пари или даже превышала его. Не было никаких сомнений, что причина возведения такого сооружения была не из мелких.

Стоило войти под гулкие своды коридора, ведущего куда-то в глубь здания, как слаженный лягушачий хор потерял добрых три четверти мощности, позволяя слышать каждый шаг, эхом отдающийся со всех сторон.