Теперь у инженера, похоже, наступил разрыв шаблона. Но к чести его, тот быстро пришёл в себя. Буркнул «бу сделна!». И уже с большим оптимизмом стал смотреть в будущее. Он представлял, на что хотел перестроить завод Василий.

Но тут вмешался в разговор Григорий и быстро перенаправил его на свои интересы.

— У вас, Пантелеймон Исидорович, есть среди рабочих свои осведомители? Вы в курсе их настроений?

— В курсе, господин Румата. — осторожно кивнул инженер, учуяв, что разговор начинается какой-то очень серьёзный. Обычно о таком не распространялись.

— Я думаю, вы в курсе также о таком явлении как конкурентная борьба…

Инженер нахмурился, но кивнул.

— То производство, что мы делаем, вышвырнет с рынка России некоторых наших европейских коллег. Или, как минимум, уменьшит им прибыли. Поэтому надо быть готовым к диверсиям и саботажу.

— Да с такими рабочими и целевого саботажа не надо. Сами всё по тупости своей природной сделают. — махнул рукой Савельев.

— Это понятно. Но нужно ещё и с этой стороны прикрыть производство. Поэтому, завтра к вам придёт один из наших специалистов. От меня лично. Зовут его — Кирилл Игнатьевич. Он поможет вам организовать всё как надо. И охрану территории, и слежение. В том числе контрразведку наладить против промышленного шпионажа.

— А это что за зверь, господа? — удивился Савельев. — От которого ещё и контрразведку налаживать надо…

— А вот это — уже вам Кирилл Игнатьевич расскажет.

* * *

Когда вернулись на корабль, каждый по-своему довольный и каждый по-своему задетый грубой реальностью долго молчали. Переваривали полученные впечатления. Наконец, Григорий вяло поинтересовался.

— А что такое ты замыслил начать производить, что говорил «имеет абсолютную ликвидность»?

— Пенициллин. — одним словом припечатал Василий.

— Он?!! Абсолютно ликвидный товар?!!

— А чего ты удивляешься? — в свою очередь удивился Василий. — Тут пока нет никаких антибиотиков. Я же тебе говорил. И по многим случаям пенициллин — панацея. Тута даже воспаление лёгких или банальная кишечная инфекция — почти что смертный приговор. Итого: захочешь жить — купишь. А так как в этой области никого ещё не было, то и мешать особо некому.

Григорий скорчил хищную мину и фыркнул:

— «ИГ Фарбениндустри»! — бросил он.

— Чего?!