Боеспособность израильской армии (и ВВС) оценивалась как невысокая. До получения независимости, израильяне нигде не показали себя в регулярных военных действиях – и было известно, что наиболее опытные их кадры (даже по диверсионно-партизанской войне) были уничтожены во время немецкой оккупации. Не составляли секрета и дебаты в израильском кнессете (парламенте) по поводу «оптимизации военных расходов» – в результате которых даже в имеющихся частях до половины рядового состава проходили лишь обучение на протяжении нескольких недель в году, а затем возвращались домой – и даже такая служба считалась у израильской молодежи «напрасной тратой времени», уклониться от которой полагалось за честь. Было известно, что в армии Израиля служит некоторое число советских «добровольцев» – но считалось, что этого недостаточно, чтобы на что-то повлиять. Советское вмешательство на последующем этапе вызывало большее беспокойство – но ведь не напрасно представитель Трансиордании взывал в ООН, «наши братья по крови и вере не могут ждать – пока вы собираетесь послать туда комиссию, там рекой льется кровь и взрывают наши святыни». И были получены гарантии от США и Англии (пока не подлежащие оглашению) о благожелательном отношении этих стран к военной акции «во имя спасения палестинского народа от геноцида» и готовности при осложнениях взять на себя роль миротворцев и посредников.

По воле короля Абдаллы, план наступления был назван «Удар кобры». Планировалось в тот же день принять в Иерусалиме капитуляцию израильского правительства, поставив весь мир (и своих египетских союзников) перед фактом. Задача осложнялась лишь, что существовал единственный удобный путь для наступления, тот самый мост через пограничную реку – обороняемый всего лишь одним взводом израильтян, без тяжелого вооружения, против двух полнокровных дивизий! По плану, на уничтожение этой помехи был предназначен разведывательный батальон 1й танковой – авиаподдержка не предусматривалась, из-за близости целей к своим боевым порядкам и опасности «дружественного огня», присутствовал лишь истребительный патруль – четверка «метеоров» высоко в небе, на случай вмешательства израильской авиации, да остальные эскадрильи Абдаллы были в готовности к взлету.

Никто не ждал такой отваги от русского лейтенанта и сорока его солдат – которые на протяжении почти двух часов сдерживали натиск танковой дивизии – а завершение, взорвали мост. Взрыв не повредил опоры моста, но был необходим ремонт, чтобы пропустить танки. Саперы спешно работали – когда в небе появились израильские штурмовики. «Метеоры» не зевали, из двенадцати Ил-10 три были сбиты – но войска, скучившиеся у моста, также понесли потери. Следующий налет последовал меньше чем через час, снова из десяти «илов» были сбиты четыре, правда, ценой потери одного истребителя, подставившегося под огонь стрелка. Третий налет был еще через сорок минут, в 12.15, три девятки штурмовиков, в этот раз их прикрывали шесть «мигов», «илы» заходили вдоль реки с севера, на малой высоте, и сразу уходили на свою территорию – атакуя в этот раз сам мост, а не колонны на восточном берегу. И ушли без потерь, нанеся заметный ущерб мосту и работающим на нем саперам – «миги» сумели хорошо прикрыть своих подопечных, сами потеряв двоих, но и разменявшись с «метеорами» в таком же числе, два сбитых. В общем, подтвердилось, что Миг-15, это истребитель более высокого класса в сравнении с «метеором», – хотя разница в квалификации и опыте пилотов может нивелировать это превосходство, а британские пилоты, служившие королю Абдалле по мастерству были выше, чем молодые израильтяне, даже прошедшие обучение в СССР. Таким был летчик одного из «мигов», взятый в плен – после допроса, он был расстрелян возле шоссе, на виду у всех. Этот эпизод, вероятнее всего, и вызвал ошибочный слух (распространенный в первые дни) что герой-лейтенант, взорвавший мост, остался жив и был зверски убит иорданцами, после пыток. Что привело русских в бешенство.