Эраст предложил слуге пересесть поближе.

Вся компания молча сидела на чужих местах. Накладные усы и парики были уже не нужны. Толщинки, правда, остались. Родион нащупал руку Елены, а та даже прилегла к нему на плечо. Просто устала. Когда же учёный парень разглядел её лицо, оно показалось задумчивым. Впрочем, уныния не было. Одна задумчивость.

Роберт с Эрастом уже рассказали начальнику злоключения, а теперь сидели рядом и шептались. Слуга старался не икать. Хотя, кажется, приступ уже прошёл.

— О чём вы там шепчетесь? — поинтересовался Родион у Роберта.

— Про русскую песню. «Эх, Запад. Не пот, а запах!». Он пахнет или загнивает? Москва на западе страны.

— Это вы про кого? — не разобрал Эраст.

Начальник хотел постучать кому-нибудь по лбу, но передумал. Не гневайся, Родион, не гневайся.

И выдал пространный ответ:

— Заметьте, всё могло быть намного и намного хуже. Понятно, что перед нами альтернативность, но в Древнем Риме мы бы сразу погибли. Мы не встретили совсем уж сложные исторические реалии и не сохранившиеся латинские слова. В том числе не увидели надписи на архаичной латыни и на каких-нибудь совсем забытых нами языках. Не увидели ни одну оргию. Не погибли из-за проблем с гигиеной, со свинцом в водопроводе и с допотопной медициной. Не встретились с малоизвестными историческими личностями. И почти не прокололись с мелочами. Нас, пришельцев, вообще давно бы прикончили. То есть альтернативная история здесь очень условная.

Прошло ещё немного времени. Усердно почесав макушку, Родион перешёл к практическому вопросу:

— И долго ли мы просидим в этой клетке? Чем убьём время?

— Сейчас узнаете. Где наши антидепрессанты? — улыбнулась Елена.

— Разве они у нас есть? — не поверил Родион.

— Есть. Давайте разгоним хандру.

— Чем же?

Елена встала на месте для оратора, провела ладонью по укороченным чёрным волосам. Придала себе уверенность. К ней устремилось всё внимание присутствующих.

— Всем нашим современникам и Людмиле Гурченко посвящается.

Заключённые слушали песню. Снова приносим искренние извинения.

Елена резко обернулась к выходу.

— Кто стучит в дверь?