Из библиотеки хлынул град очередей, и я тоже открыл ответный огонь, стреляя до тех пор, пока не убедился, что цыгане в безопасности. Затем я побежал вслед за ними.

Мы заново собрались всей нашей небольшой группой на крыше. Встав у двери, я перезарядился и стал стрелять короткими очередями из своего Томпсона всякий раз, когда на лестнице показывалась голова какого-нибудь ганса.

«Спускайтесь вниз по веревке», крикнул я Малеве. Она кивнула, и они снова взобрались на стену и пробрались по крыше туда, где с крыши по-прежнему свисала вниз, во двор, веревка.

Один за другим цыгане сползли вниз, оказавшись в безопасности. Немцы теперь вслепую стреляли туда, где я занял свою позицию, высовывая свое оружие из-за угла и стреляя, как попало, беспорядочными очередями куда-то в моем направлении. Дверь, ведущую на крышу, своим не прекращавшимся шквальным огнем они изрешетили в клочья, и теперь она больше не годилась для укрытия, поэтому я встал с другой стороны косяка, продолжая вести ответный огонь.

Малева вернулась ко мне: «Все спустились».

«Теперь твоя очередь», сказал я ей. Она посмотрела мне в лицо и, протянув руку, вытащила у меня из щеки осколок камня. Я тоже коснулся рукой лица и обнаружил липкую кровь, лившуюся из раны. Я даже и не заметил, как в меня попал этот осколок.

«Ты должен пойти вместе со мной», сказала она.

«Обязательно», ответил я. «Но только после того, как ты будешь в безопасности».

Я знал, что это ложь. Положение мое было неважным во всех отношениях. У меня кончались патроны; оставался только один магазин после того, как закончится этот. Возможно, примерно на двадцать пять выстрелов. Их хватит только на то, чтобы задержать немцев, пока Малева будет спускаться вниз. Но как только я отойду от двери, я понимал, что фрицы бросятся в атаку, и у меня не хватит времени, чтобы добраться до веревки, а уж тем более спуститься вниз, и они меня настигнут. Ей не нужно было об этом знать.

Она все еще медлила.

«Черт! Уходи отсюда!», сказал я, но бунтарский огонь непослушания, который я увидел в ее глазах, заставил меня прибегнуть к иной тактике: «Прошу тебя», взмолился я.

Она кивнула и помчалась к стене, перелезла через нее и исчезла. Я с сожалением вздохнул, глядя на то, что я сделать не смогу, и вновь перевел свое внимание на лестничную клетку.

Вверх по лестнице отчаянным рывком бросились вверх два немца. Я выпустил в них остатки своего магазина, и они упали. Когда я менял магазины, мне показалось, что я услышал крики Малевы с крыши. К тому моменту я совершенно оглох от всей этой пальбы и не смог разобрать слова.