Поездка обратно в Брашов и на вокзал прошла без осложнений, и Герра Вольфа уже ждал его личный поезд, локомотив которого пыхтел и был готов к отъезду, как это и было предусмотрено в установленном порядке.

Герр Вольф приказал лейтенанту остановить машину на некотором расстоянии от поезда. Он поблагодарил его за успешное спасение и выстрелил ему в висок из пистолета полковника. Герр Вольф удивился тому, что сохранил при себе этот пистолет. Для верности он сделал еще два выстрела лейтенанту в грудь. На лице лейтенанта застыло выражение предсмертного шока.

Лейтенант являлся свидетелем событий, о которых никто не должен был знать и говорить, и, следовательно, представлял собой опасность для Рейха. Превратности военных судеб.

Возможно, это был первый человек, которого герр Вольф убил в своей жизни лично, своею собственной рукой. За исключением, возможно, Томми, там, в замке, судьба которого, погиб он или нет, осталась ему неизвестной. Задумавшись над этим поступком, герр Вольф обнаружил, что он его отнюдь не смущал. По его мнению, Совесть является еврейской выдумкой, а не одним из качеств Великого Лидера.

Поездка на поезде обратно в Берлин прошла без происшествий, и у герра Вольфа было время обдумать то, что произошло. Герр Вольф остался недоволен своими действиями, либо их отсутствием. На какой-то краткий момент ему представилась возможность пересечь Бифрост[57], мост в Валгаллу, стать равным Богам, жить вечной жизнью, указывая путь любимой Германии до Скончания Времен.

А он не сумел. Чаша сия его миновала. Он проявил трусость.

Этого больше не повторится. И на этом все вовсе не закончилось. Если существует одно такое Существо, то есть и другое. Поиски будут продолжаться, сколько бы ни потребовалось времени.

ИЗ ПИСЬМЕННОГО СТОЛА АБРАХАМА ВАН ХЕЛЬСИНГА

(Перевод с голландского)

Худший мой кошмар воплотился в реальность. После потрясений, испытанных в замке, на меня обрушились несчастья, и я плачу и причитаю, как Иов.

И я также должен сделать признание. Когда румынское подразделение спешило на подмогу к замку Дракулы, глазам им предстало ужасное, богомерзкое зрелище.

От Брашова до Брана вдоль всей дороги стояли деревянные столбы, колья, воткнутые в землю, и на каждом из них висел посаженный на кол фашистский солдат.

Да, войска были встречены картиной пятисотлетней давности.

И кто же был исполнителем этого варварского действа? Вовсе не наш древний союзник, а два человека из этой нашей так называемой цивилизованной эпохи: Джонатан Харкер и я, с помощью нескольких цыган. Полагаю, мы свершили этот акт, увековечив его, из-за нашего глубокого гнева и горя. Я понимаю, это не оправдание, но что сделано — то сделано. Я потерял всю свою человечность? Я же помню, как сам упрекал Князя за такую дикость. И кто же теперь монстры?