Та, поколебавшись, сняла трубку:

– Михал Михалыч, уборщицы заступили на смену? Здесь просто…

Голота постучал пальцем по телефонному аппарату:

– И пусть дверные ручки протрут!

– Здесь просто нужно урну переставить, – пробормотала женщина. – И еще ручки дверные… Нет, не переставить… Протереть… – Она подняла глаза на странного посетителя, но тот уже важно проследовал к лифту.

На третьем этаже Андрей потоптался возле информационной доски, изучая штатное расписание и часы работы партийных деятелей, потом спустился по лестнице на один этаж и стремительно прошагал по ковровой дорожке до конца коридора.

Помощник второго заместителя первого секретаря горкома партии оказалась миловидной особой лет двадцати пяти в строгом брючном костюме и гладко зачесанными назад белокурыми волосами.

– Здравствуй, Надюша… – Голота устало опустился на стул и положил свою шляпу перед девушкой.

Та открыла рот.

– Копышта мне назначил на шесть, но я совсем замотался, – продолжал Андрей, вытирая платком лицо.

– Он не мог вам назначить на шесть… – нахмурилась Надюша, но нахальный посетитель не дал ей договорить.

– Весь день с Радецким пробегали, – пожаловался он. – И на заводе были, и на двух строительных объектах. Даже не обедали! Но зато мне есть чем порадовать Евгения Игоревича!

– Его нет! – почему-то шепотом сказала девушка. – Уже три часа, как на совещании.

– Ну что ж… – Голота забрал свою шляпу со стола и поднялся. – Как появится, передай ему, что все в порядке. Этот… из Петрозаводска, остался доволен всем.

– Кто остался доволен? – насторожилась Надюша.

Андрей развел руками:

– Да журналист из республиканской газеты! Евгений Игоревич все волновался, как бы чего не случилось! Вот и передай ему, что все в порядке.

Девушка раскрыла журнал.

– А как фамилия журналиста? – она пролистала несколько страниц.

– Гольденберг, – не моргнув глазом, ответил Андрей. – Заслуженный щелкопер. К нему прислушиваются там, наверху… – Он задрал подбородок и устремил глаза в потолок.