Разговаривали еще долго часов до пяти, пока чай окончательно не кончился, а от всех сладостей остались лишь соленые крекеры, неизвестно кем принесенные, но так и ни разу не попробованные.

Алекс встал из-за стола первым.

— Профессор, я вынужден откланяться, — произнес он, — скоро должна вернуться мама с завода, а дома еще ужин не готов.

Алексей улыбнулся широко и очень мило, так как умел это делать только он. Вернер всплеснул руками. Он считал Грассмана лучшим своим учеником, лучшем на потоке, лучшим среди лучших, и отпускать его в разгар такой оживленной и увлекательной беседы не очень-то и хотелось.

Отношения у Алекса с профессором были, какие-то особенные, не такие как с остальными преподавателями. Фил всегда говорил, что немец видит немца издалека, затем он падал на пол и, схватившись за живот, начинал хохотать над своей глупой шуткой. Да и сам Грассман верил, что с Вернером его связывают лишь далекие немецкие корни. Хоть себя он и не считал немцем, но ведь против правды не попрешь.

— Хорошо, Алексей, если вам очень надо, то мы, пожалуй, отпустим вас, — произнес профессор и, пожав Грассману руку, добавил, — удачных каникул вам.

— И вам того же.

Юноша поспешил к двери, но сзади его окликнул чей-то голос.

— Алекс! — Фил поспешно вылез из-за стола и, протискиваясь между шкафами и спинками стульев, подобрался к Грассману. Он обнял друга за плечи и вместе с ним вышел из лаборатории.

— Надеюсь, ты помнишь, что мы сегодня в «Печоре» отжигаем, — произнес Стасов, переминаясь с ноги на ногу. «Печора» это святое место в городе. Самое святое после «Бродвея». Именно в «Печору» на улицу Алабаяна, каждую субботу стекалась вся молодежь Москвы, чтобы как следует оттянуться. Этот подвальчик, с таким исконно русским названием являлся прекрасным джаз-кафе. Грассман был там всего пару раз, и все оба раза его из отделения забирала мама, потому что, то чем там занималась молодежь, не укладывалось в уголовный кодекс, и было вне закона. Алкоголь, красивые девушки, джаз, что еще надо для счастья? Если бы еще не вечно шурующие правоохранительные органы и добровольные отряды комсомольцев все было бы вообще прекрасно.

— Ну, так ты придешь? — видя заминку друга «подопнул» его Фил.

— Не знаю, я. Мать не одобрит.

— Ты уже взрослый, Леха, и можешь делать все то, что считаешь нужным. Да и просто, сегодня приезжает Анжела, она обещала спеть с нами!

«Твою мать!» — выругался про себя Алекс. Вот дернул же его черт, согласиться подыграть местной джаз-банде на рояле.

Просто, под чутким маминым взором, маленький Леша проучился в музыкальной школе половину своей жизни, а тут появилась такая халтурка. Мало того что он в клуб проходил бесплатно, так еще и деньги получал, за пару песен. Хотя как раз таки эта пара песен и могла отправить Грассмана лет на пять в Сибирь, лес валить. Джаз банда «Лукас» не играла ничего кроме иностранщины и собственных сочинений в этом роде. А Фил у них был кем-то вроде продюсера. Он договаривался о выступлениях и прочих мелочах. Именно он и предложил = Алексу пару раз сыграть с «Лукасом». Честно говоря, Стасов, хитрый жук, являлся самым прикрытым во всей компании, да еще и деньги греб лопатой.