– Я знаю, – ответила она.

– Теперь, когда столицей Карибии будет Атетулька, не переедешь ли ты туда? Ждать его возвращения?

– Хунакпу, уж не рассчитываешь ли ты, что в нашем возрасте мы начнем подавать плохой пример? Хотя, признаюсь, мне было бы любопытно увидеть двенадцать шрамов, которые, как утверждает легенда, есть у тебя на… теле.

Он рассмеялся.

– Нет, я не предлагаю тебе любовную интрижку. Я люблю Шок, а ты любишь Колона. У нас обоих впереди еще слишком много работы, поэтому не стоит ею рисковать. Я просто надеялся, что мы будем видеться, о многом беседовать.

Она задумалась, но в конце концов покачала головой.

– Это было бы слишком… трудно для меня. Это слишком трудно для меня. Когда я вижу тебя, мне вспоминается другая жизнь. То время, когда я была другим человеком. Ну, может быть, время от времени. Раз в несколько лет. Приплывай на Гаити и посети нас в Анкуаш. Моей Беатрисе захочется вернуться домой в горы. В Атетульке, она же на побережье, должно быть, очень жарко.

– Йа-Хунакпу ужасно хочется побывать на Гаити – он слышал, что женщины там не носят одежды.

– Да, кое-где они до сих пор ходят обнаженными. Но повсюду в моде яркие цвета. Боюсь, он будет разочарован.

Хунакпу взял ее за руку.

– Я не разочарован.

– Я тоже.

И так они долго сидели, взявшись за руки.

– Я думал, – сказал Хунакпу, – о третьем, который заслужил место на вершине этой башни.

– Я тоже думала о нем.

– Мы переделали культуру, так что теперь Европа и Америка-Карибия могут встретиться, не уничтожая друг друга, – сказал Хунакпу. – Но именно он дал нам время, чтобы осуществить все это.

– Он умер быстро, однако успев посеять семена сомнений среди испанцев. Наверное, сцена его смерти была впечатляющей. Но я рада, что не видела ее.

На востоке над джунглями забрезжил рассвет. Хунакпу, заметив это, вздохнул и встал. За ним встала и Дико, расправив плечи, во весь рост. Хунакпу рассмеялся.

– Я совсем забыл, какая ты высокая.

– Я теперь немного сутулюсь.